Виктор Минаков - Дом невезения. Рассказы и фельетоны

Внезапно перед ним появлялись бравые парни в погонах, и оказывалось, что бузотер расположился на месте прохода, что весы у него не клейменые, и что вообще, согласно распоряжению мэра города, торговать надо в специально отведенных местах.

– А почему вы только ко мне придираетесь?! – ершился смутьян. – Смотрите: сколько здесь таких же торгует!.. Почему их вы не трогаете?!..

У блюстителей рыночных правил будто только что открылись глаза:

– Это касается всех! – повышал голос старший по званию. – На рынке полно свободных прилавков, прошу, чтобы через полчаса здесь не было никого! Всех прошу перейти на территорию рынка!.. Через полчаса вернусь и проверю!

Выдав такую команду, милиционеры удалялись, а смутьяна брали в оборот коллеги по торговому делу:

– Ну и чего ты добился?! Сейчас всех поразгонят! Пятерку поганую пожалел! Иди на базар – там с тебя пятнадцать сдерут! Жмот недорезанный! Из-за таких скупердяев порядочным людям спокойствия не дают!..

Ошарашенный этой атакой бедолага вот уже сам мечется среди толпы с пятеркой в руке. Разыскав Марину, он униженно просит ее принять от него эти деньги. Марина делает ему одолжение, и на стихийном базаре воцаряется обычный порядок. Милиция, конечно, больше не появляется.

По такому сценарию мог быть погашен и этот конфликт, но Марина замешкалась. Она увидела, что к бушующей тетке стали подходить люди, торговавшие рядом, они вразумляли смутьянку: «Чего ты орешь?! Она же не для себя собирает, а для милиции, чтобы они нас не гоняли. Уймись! Не жалей ты эту пятерку, всем хуже будет!»

Марина молча ожидала благоразумия женщины, но ее реакция на эти увещевания оказалась совершенно другой:

– Милиции?! – завопила она. – И вы этому верите?!.. Она вас всех надувает! Пусть милиционер сам ко мне подойдет, я ему лично в руки деньги отдам, но только не ей!

Желтые глаза женщины округлились и с ненавистью уставились на Марину.

– Он у тебя не возьмет, – сказала Марина с презрением.

– Ты мне не тыкай! Соплячка!.. У меня не возьмет! Как же! У тебя тем более не возьмет!.. И нечего тут милицию приплетать, соплячка!

– Кто соплячка?! – затряслась от обиды Марина. – Да я уже два года как здесь собираю! Никто слова плохого про меня не сказал!

– Два года! – торжествующе воскликнула женщина и всплеснула руками. – Два года она людей обирает! Это же надо! Рэкетирша!

Марина поняла, что теряет позиции в баталии с сильным противником. Она посмотрела растерянно по сторонам, ища поддержку у других продавцов, но те почему-то теперь упорно отводили глаза, их поддержка перетекала на сторону воинственной женщины. Со биралась толпа. Покупатели, бывшие не в курсе подводных базарных течений, с интересом наблюдали за перепалкой и спрашивали:

– Кого поймали? Где рэкетир?..

Кое-кто на Марину показывал пальцем.

– Ну ладно! – зловеще сказала Марина. – Сейчас ты узнаешь…

Она хотела уйти и действовать по проверенной временем схеме, но этот момент был упущен.

– Куда?! – завизжала пронзительно женщина и, соскочив с табуретки, вцепилась в рукав Марининой кофточки. – Ты никуда не уйдешь! Мы с тобой здесь и сейчас до конца разберемся!

И она на весь базар заорала:

– Милиция! Милиция! Сюда! На помощь! Здесь рэкетиры!

Марину обуял ужас. До нее вдруг дошло, что она оказалась в омерзительной ситуации. Ни Руслан, ни плечистые милиционеры ей сейчас не защитники: не будут же они признавать, что деньги собирались для них! Выкручиваться надо самой!

Марина резко подалась в сторону, рукав затрещал, но выскользнул из рук взбесившейся женщины. Марина быстро, размашисто зашагала прочь от нее в направлении своего парфюмерно-косметического убежища. Вслед ей неслись истошные крики:

– Держите ее!.. Рэкетирша!.. Милиция!..

Эти вопли хлестали ее, как бичом, и Марина поддала ходу. Люди шарахались в стороны перед тараном, мчавшимся напролом с обезумевшими глазами. Избежав столкновения, они смотрели девушке в спину с укоризной и удивлением. Остановить ее никто не пытался, и Марине казалось, что стоит только добраться ей до киоска, стоит спрятаться в нем, как леденивший сердце кошмар немедленно прекратится, она отсидится немного, и все образуется, все будет по-прежнему хорошо.

Но хорошее для нее уже закатилось, убежало, как молоко из кастрюли, и собрать его уже невозможно.

В киоске Марину караулил Руслан. Он все уже знал о случившемся и предпринял превентивные меры: закрыл наглухо ставни, а личные вещи Марины сложил в большую коробку и поставил ее возле входа.

Разговор с хозяином был коротким.

– Это, – Руслан ткнул пальцем в сумку с собранными деньгами, – это тоже твое! Ты их для себя собирала! Сюда больше не приходи!

– Так я же…, – вконец растерялась Марина, – я же хотела, как лучше… Зачем мне чужое…

– Уходи! – отрезал Руслан. – Быстро исчезни, а то арестуют!

Он почти вытолкнул Марину наружу, выскользнул сам и торопливо запер дверь на замок.

Теперь Марине никто не завидует. Ее снова видят на улицах вместе с бывшими одноклассницами. Теперь она с ними на равных: плохо стало одинаково всем. А Сонечка Пферд опять называет Марину своей лучшей подругой.

1992 г.

– Следуя нашим славным традициям, – провещала диктор местного радио во время утренней передачи, – мы продолжаем знакомить радиослушателей с замечательными людьми, с нашими яркими современниками. Тем самым мы отвечаем на письма, в которых их авторы обвиняют редакцию в засорении эфира рекламой и пустопорожними передачами… Летом прошлого года группа наших корреспондентов выезжала в одно из дальних сел нашей замечательной области, как говорится, в глубинку и привезла оттуда очень замечательный материал… Предлагаем отчет об этой творческой командировке, который, мы уверены в этом, удовлетворит запросы самых взыскательных слушателей… Включаем запись…

В репродукторе что-то хрустнуло, как сустав у ревматика, и задиристый голос, немилосердно картавя, радостно затараторил: «Мы, дорогие радиослушатели, находимся в древнем селении Радзине. Название это, как вы, несомненно, заметили, ассоциирует с именем великого вольного казака Степана Тимофеевича Разина и, возможно, имеет к нему какое-нибудь отношение. Вопрос этот требует своего детального изучения, но сейчас дело не в этом… В селе семнадцать, когда-то очень добротных домишек, и в одном из них доживает свой век Аграфена Михеевна Агеева, в прошлом скромная и безотказная труженица. Сейчас она на заслуженном отдыхе.. Мы находимся теперь в уютной и небольшой комнатенке, рядом с кроваткой Агрипины Матвеевны… Здравствуйте, Аграфена Матвеевна! Как вы себя чувствуете?..

Минуты две репродуктор молчал. Слышались только сопение корреспондентов и звуки, как будто бредут они по сельской улице после дождя. Наконец молчание прерывает голосок девочки: «Сейчас бабушке много получше»…