Аркадий Чужой - Рывок в неизбежность. Записки младшего лейтенанта милиции. Таёжная повесть

Я уже упоминал, что летал до этого на «тушке», а здесь – вертолёт!..

До меня никак не доходило, как он без крыльев и летит!?

Но, вот, наконец «вертушка» приземлилась. Движки, сбавляя постепенно свои обороты, гасили свистящий шум, понемногу угасая, меняя грохот на очищенную от резкого звенящего металлом звука на таёжную рассудительную тишину.

Зрелище – фантастическое.

А Молчун с Сафоновым, вели себя привычно – обыденно, без лишних эмоций и суеты.

Но, вот движки, фыркнув, замерли…

Тайга стояла оглохшая, встревоженная и несколько растерянная…

Не по ней всё это, не для неё эти технические достижения цивилизации!

Она живая и ей в тягость такого рода деятельность людей.

Мои мысли не оставляло беспокойство по поводу Паши бороды и Миши якута, ушедших за медведицей!.. Как они, поспеют ли к отлёту и вообще в порядке ли они!?

Честно говоря, вертолёт посередине тайги, зрелище необыкновенное – могучая, железная птица, сделанная человеческими руками на фоне красавицы-природы!.. Очаровательно и противоречиво – контрастно.

Но, когда из Ми – 2 появился экипаж, я и вовсе обалдел.

Летчики, сняв шлемофоны, оказались на поверку женским экипажем! Командирша, майор авиации – блондинка, красавица писаная!.. Подумалось, такая симпатичная девушка, но как пилотирует сложной техникой, будто занимается фигурным катанием!?

Из таких вот принцесс, наверное, и берут в космонавты?

Две другие её помощницы, брюнетка и шатенка тоже были под стать майору – молоды, красивы, но при этом скромно-строгие и бесконечно очаровательные создания, точно ангелы, слетевшие с небес.

Так оно и было…

Сафонов подозвал нас всех и сказал:

– Ну, вот, други мои, наши лётчицы – красавицы… – приветливо улыбался егерь. – Без этих ангелов – хранителей мы – никуда!

– Это я больше для тебя, музыкант, слышь чё ли? – Проговорил он сватовским тоном и, повернувшись к девушкам, добавил – Наша охрана, представитель закона, младший лейтенант музыкальный наш милиционер, прошу любить и жаловать!

В «круизе» патрульном первый раз, но паренёк ничего себе, нормальный – не болтун. Выдержан, спокоен, сообразителен, вынослив… Подумав, добавил. – Хм… смел! Ага!

– После армии я… – зачем – то брякнул мой язык и, стушевавшись, извинился, за что и сам не знаю.

– Правда опыта маловато, но это дело наживное! – улыбался наш начальник, и мужики тоже не отставали – весело согласно закивали головами.

Девушки, улыбаясь, но при этом напыщенно – серьёзно представились:

– Майор Ланская Дарья Тимофеевна – в быту – Даша. Прыснула командирша.

И она же продолжила – А это – мои помощницы – Маша и Саша. Маша – шатенка, Саша – брюнетка. Девочки изобразили что-то вроде книксена, они одеты были в мужские костюмы военного образца.

Получилось забавно. Напряжёнка спала, стало легче как-то дышать. Сафонов, между тем, посматривал на часы, плотом поиграв пальцем на губах какую-то мелодию, изрёк

– Хм… А? – подумав малость о чём-то, пропел – Ни чё, успеется… Ну-с, мужички, грузимся! Девочкам ещё на базу лететь.

– А где бородач ваш, спросила Маша, несколько смущённо, – опять, наверное, помогает кому-то!?

Сафонов согласно кивнул и втащил в «вертушку» пожитки.

В пять минут было всё загружено. Сафонов вновь взглянул на свои «командирские», тогда очень модные часы и выдохнул: – По коням! Заводись!.. Я хотел, было, рот открыть, но начальник показал рукой куда-то вдаль, и я увидел наших ребят, ходко спешащих к нам.

И вот мы уже все в сборе, на борту вертолёта.

Тут же засвистело – загрохотало – запустились по новой движки.

Вернувшиеся ко времени товарищи, что-то азартно рассказывали Сафонову, вероятно, свои приключения.

Всем тоже хотелось, наверное, послушать, но мне больше всех!

Интересно же!..

Но, не менее интересно и происходящее в данный момент событие – взлёт, мой первый взлёт на «вертушке»!..

Изнутри вертолёт выглядел прозаично просто – два ряда скамеечек по бортам, тросики какие-то над головой, вероятно для парашютистов, на коих болтались колечки, длинный, сигарообразный салон, выкрашенный в тёмно зелёный цвет. Всё.

Нет, это не Рио-де-Жанейро, подумалось.

В самолёте поуютнее было, покомфортнее как-то…

Но, за неимением лучшего…

И, вдруг, на перегородке – стенке загорелась красная лампочка, приоткрылась дверца, высунулась рука в краге с поднятым большим пальцем вверх, что означало (я догадался) – мы поднимаемся и машина дрогнув, косо как – то, криво в бок, начала подниматься…

Мне же не давали покоя мысли – как без крыльев – то? В какую-то минуту показалось, что сейчас зацепим хилый лесок, который уже успел уменьшиться в росте и был под нами… А дальше машина выровнялась и пошла заданным курсом, к месту нашей «базы»

Борода с якутом, рассказав свои приключения, играли в картишки на пару, в «подкидного» похоже. Сафонов чего – то читал, я же глазел в иллюминатор, всматриваясь в бесконечность тайги. Такого массива леса я ещё не видел. Это и вправду сравнимо с океаном своими безбрежными далями.

Тайга вызывала чувство трепета и уважения.

Казалось, что именно здесь, сосредоточилась вся суть земная, всё её первородство. Здесь пульсировала жизнь не тронутая цивилизацией. Незаметно для себя – задремал, солдатская привычка.

И сон, даже какой – то стал сниться. Что – то про медведя. Будто убегаю я от зверя, стараюсь, как могу, да в полном снаряжении – тут и инструмент, соло – корнет, откуда – то взялся, и сумища моя, походная и ещё что – то, мешающее бегу. Но, напрасны мои усилия, мишка вот – вот лапой зацепит и тогда конец!.. Но, вот неведомая сила, какая – то, неожиданно поднимает меня и несёт куда – то.

Я вскрикиваю, и… просыпаюсь.

Оглядевшись, вернулся в реальность – командировка!..

Сотоварищи мои тоже дремали. Сафонов смешно клевал носом над своими бумагами, возвращаясь, как Ванька-встанька, в прежнюю позу.

Борода спал, приоткрыв слегка рот, запрокинув голову на стекло иллюминатора.

Миша якут, сжавшись в комочек, уткнулся лицом в чей – то рюкзак.

И лишь только один не спал, на удивление не разговорчивый «тихоня» – Витя – таёжник, тоже кличка. Вообще – то звали его Вениамином, но, вот таёжный народ, выправил имя товарища на свой лесной лад, как попроще и покороче. Он и сам уже, кажется, привык к новому имени – Витя, и откликался на него совершенно спокойно, будто так и был назван от рождения.

Мне, как новичку, сразу бросилась в глаза присущая таёжникам – спокойствие, обстоятельность, рассудительность, сдержанность, в отличие от меня.

Я напротив, был человеком эмоциональным, взрывным, темпераментным – так мне, во всяком случае, казалось.