Владимир Удод - Я ещё живой. Рассказы и повести

– Я и сейчас нестарый, да, и сам не без греха, но замужних баб не трогаю. Тем более – жён своих товарищей.

– А-а, ты знаешь, где я был, – догадался Самоха.

– Видел, как ты утром выпорхнул из моего подъезда.

– Поверь, Витя, она сама ко мне приставала, говорила, что с мужем уже давно у неё ничего нет, что от него борщом воняет.

– Ты только о себе и думаешь, куда бы свой конец макнуть. А ты иногда и о мужиках подумай, прежде чем с их жёнами связываться. Жениться тебе надо, тогда быстрее до тебя дойдет, о чём это я сейчас. В общем, так: увижу ещё раз возле моего дома – ноги переломаю, ты меня знаешь.

– Да знаю, – вздохнул Петруха, – но на мой век и других баб хватит.

Жена Виктора после ухода мужа переделала домашние дела, отвела в детский сад сына, вернулась домой, села и задумалась, как ей поступить с подругой. Открывать глаза её мужу на «шалости» жены она, конечно же, не собиралась, но и оставлять этого просто так не могла. Решила поговорить с Ларисой по душам.

Поднялась на два этажа выше, позвонила в квартиру №9. Долго никто не открывал, затем за дверью послышался недовольный сонный голос:

– Что, опять ключи забыл, растяпа?

– Это не твой «растяпа», а я. Открывай, соня!

Щёлкнул замок, в проёме двери появилась заспанная и сильно помятая физиономия женщины, образ которой был очень далёк от образа Анжелики.

– А-а, ты, – узнала она подругу, – чё припёрлась в такую рань?

– Какая рань? Скоро девять уже, проснись.

– Ладно, заходи уже, коль пришла. Вино будешь? Проходи на кухню, а я хоть лицо сполосну. Можешь налить себе, там осталось ещё немного. Вино хорошее, португальское. Вчера угостили.

– И я даже знаю, кто.

– Да-а-а, даже так? – удивилась Лариса.

– Даже так, – подтвердила подруга.

– Теперь понятно, зачем припёрлась. Воспитывать будем?

– Иди, умойся сначала, лахудра, – Валя подтолкнула Ларису в ванную комнату. Сама прошла в кухню и, окинув взглядом неприбранный после вчерашнего свидания стол, воскликнула: – Неужели не боишься, даже не прибрала за собой? А как муж придёт, что ему врать будешь?

Из ванной высунулась всклокоченная голова с полным ртом зубной пасты и произнесла:

– Скажу, что с тобой маленький девичник вчера устроили. Он проверять никогда не пойдёт.

– Ох и страхолюдина, – вздохнула Валентина, глядя на подругу, – за что только мужики на тебя вешаются?

– А за енто за самое, – прыснула от смеха Лариса, разбрызгивая изо рта пену.

Через десять минут она появилась на кухне. Преображение было потрясающим. Это была уже настоящая Анжелика, сошедшая с большого экрана. Валентина не удержалась от восхищения:

– Как это тебе только удаётся так быстро перевоплощаться? Вот змеюка! Ну вот только что была заспанная, страшная, как моя жизнь, а сейчас – как огурчик!

– Ближе к телу, подруга. Наливай!

Когда выпили по бокалу действительно прекрасного вина, закусывая его дорогими шоколадными конфетами, Лариса снисходительным тоном проговорила:

– Ладно, наливай ещё по одной и воспитывай. Я вся во внимании.

– Ты не ёрничай, я серьёзно пришла с тобой поговорить. – Валентина хотела дать понять подруге, что она пришла к ней не шутки шутить.

– Так говори.

– Мы сегодня с Виктором видели, как от тебя выпорхнул Петька Самохин.

– Ну и что?

– А то ты не знаешь что. Он бабник и трепло. Вся шахта скоро будет знать о ваших отношениях.

– Тю, та пусть знают. Всё равно рано или поздно я со своим Колькой разойдусь.

– Ты что, совсем ненормальная? – возмутилась Валя. – Где ты такого мужика найдёшь? Разве можно его с Самохой сравнить? Ты же за ним как за каменной стеной: вся в золоте и мехах, ни дня не работала, после замужества он с тебя пылинки сдувает, дышать на тебя боится… С жиру ты бесишься, Лорка!

Тут глаза у Ларисы вспыхнули, и она уязвила подругу:

– С жиру, говоришь? Да у меня жиру меньше твоего будет, – она хлопнула себя по плоскому животу, намекая на пышные формы Валентины.

– Да не о том жире я говорю. Ты сначала роди, а потом будешь себя по животу хлопать. От безделья всё у тебя. Не смей мужика обижать, который для тебя всё.

– Да какой он мужик! Я действительно мужика хочу, чтобы от него борщом не воняло, как от моего. Ну разве это мужик, придёт с работы и давай возле меня крутиться: Ларочка то, Ларочка сё, что Ларочке приготовить, что моя киса грустная, не мочи ручки, я сам помою посуду, и так далее. А в постели как начнёт сюсюкаться: я тебя не придавил, тебе, рыбка, не больно, тебе хорошо, моя киса… Тошнит меня уже от него. Понимаешь, тош-нит!

– Зато от Самохи не тошнит!

– Представь себе, нет! А ты, случайно, не ревнуешь? Я же помню, как вы в десятом встречались. Не дают покоя воспоминания?

– Было бы что хорошее вспомнить. Он уже тогда был бабником, за что и нагнала его.

– Хочешь сказать, что между вами ничего не было?

– Мне что, побожиться, что ли? Витька у меня первый и единственный.

– Ну и дура, потому что сравнить тебе не с чем. Петя меня как прижал, – все косточки захрустели. И не задавал тупых вопросов: больно – не больно, плохо – хорошо… А как он целуется!.. Ну, это ты, пожалуй, с ним проходила. Он пришёл, как настоящий джентльмен, принёс цветы, вино, конфеты. Одет чисто, модно, выбрит гладко, пахнет дорогим мужским парфюмом. Я даже знаю, как этот крем после бритья называется: «Мачо». Вот Петя – это мачо, особенно в постели.

– Ну, купи своему мужу этот крем.

– А-а-а, – махнула рукой Лариса, – моего сколько ни мажь дорогим кремом, от него всё равно борщом вонять будет. А Петю чем ни намажь – будет мачо. Глаза закрываю и балдею от воспоминаний. Вот это был праздник души и тела!

В этот момент послышался щелчок дверного замка; муж вернулся с работы.

– Лёгок на помине, – пробурчала Лариса, допивая вино.

– Привет, девчонки! – поздоровался, входя на кухню, красивый, высокий и стройный мужчина. – Гуляем?

«Что ей ещё надо?» – подумала Валентина, глядя на этого добродушного красавца. Но вслух сказала:

– Здравствуй, Коля. Ты с работы, садись, поешь. Лариса, корми мужа. Пойду я.

– Не к спеху. Посидите, пообщайтесь ещё, у меня одно дело на балконе – вчера не успел закончить, так я сейчас поработаю немного.

Валентине стало очень жаль мужчину. Она понимала, что это он говорит из деликатности, боится чем-то огорчить жену.

– Да как же ты после ночной смены? Тебе нужно поесть и ложиться спать, – сказала она.

– Целый день впереди, успею ещё, – он просто светился добродушием и хорошим настроением.

– Да пусть идёт, – равнодушно сказала Лариса, – а мы ещё посплетничаем. Иди, иди, Коля, занимайся своими полками. Только потом прибери за собой.

– Обязательно, солнце моё, – пропел муж и вышел.

– Убедилась? – спросила Лариса через минуту. – Разве это мужик?