Галина Карева - А тем временем где-то… Фантастика

Противостоя новой попытке освободиться и пропустив мимо ушей ряд слов, о значении которых лишь догадывался, с трудом достал необходимые мне предметы.

Но где было взять умение воспользоваться ими?

Все мои старания развести огонь вызывали лишь смех со стороны незнакомки.

«Будь что будет», – в сердцах решил тогда я.

Сидеть и кормить своей кровью болотных насекомых сил больше не было.

– Если что, погибнем вместе, – пообещал не без злорадства и, затянув потуже узел на её руках, собрался покинуть остров.

– Давно мечтала утонуть в болоте, утащив за собой мужчину, – издевалась надо мной девушка.

Но, к счастью, идти не пришлось.

Рассвело.

Не успели мы сделать и несколько шагов, как нас заметили сверху.

…Голый, стоя по пояс в грязной воде и держа на верёвке свою пленницу, я произвёл неизгладимое впечатление на своих соотечественников.

Нас вытащили из болота и доставили в лагерь. Девушку задержали.

Я же был несказанно рад получить наконец возможность снова оказаться под душем и смыть с себя унижение и грязь.

***

Помещение, в которое меня поместили, было странным, не было видно ни окон, ни привычных для нас дверей. Просто стена перед тем, кто хотел войти, становилась прозрачной, а потом исчезала.

Я не переставала удивляться окружающим меня предметам. Прекрасно помня о своём долге отомстить всем им за разрушение моего мира, я не могла справиться с обыкновенным любопытством.

На меня же смотрели с нескрываемым удивлением и, кажется, не совсем понимали, что со мной делать.

Несколько раз приходил пленивший меня пришелец. Он задавал много вопросов. Но со временем, осознав тщетность своих попыток чего-нибудь добиться, оставил меня в покое.

Правда, потом, появился снова.

Непонимание сложившейся ситуации мучило его, по-видимому, больше, чем других завоевавших нас пришельцев.

# # #

Я видел перед собой упрямое существо, до предела испытывающее моё терпение. Дурно воспитанное и дурно пахнущее. Но не запахи беспокоили меня.

Все мои попытки наладить контакт хоть с кем-то в этом мире наталкивались на глухую стену непонимания. Никакие объяснения, никакие доводы не могли заставить мою пленницу согласиться хотя бы на элементарное предложение помыться.

Я же не мог позволить себе отступить. Здешние жители считали нас не просто чужими. Веками, поклоняясь своим богам, они воспринимали нас как прямое доказательство существования зла, которое по преданию должно было появиться из глубин Вселенной для того, чтобы уничтожить их.

Пытаясь сгладить произведённое впечатление, мы старались вести себя разумно на данном этапе нашего пребывания на планете. Однако нас продолжали бояться и избегать.

Я хотел понять этих людей, хотел изменить их отношение к нам.

«Как можно говорить о всеобщем взаимопонимании, если невозможно понять одного отдельного человека?» – задавал себе вопрос, думая о пленённой мной девушке.

Сквозь налипшую грязь я видел в ней нечто особенное. В её манере держаться проскальзывало столько надменности, что сомневаться в её принадлежности к бывшим высшим кругам здешнего общества не приходилось, и, возможно, это было как раз то, что нужно.

Оставив напрасные попытки выяснения отношений, я решил сосредоточиться на изучении её индивидуальности.

***

Поджав под себя ноги, я сидела на чём-то, что в моём понимании должно было быть кроватью.

Вела я себя скверно. Видя, как эти люди реагируют на нечистоплотность, я пыталась как можно больше досадить им. И мне было плевать на моё благородное происхождение.

Кто мог осудить меня за грубые манеры? Тех, кто злословил по этому поводу, уже давно не было в живых.

Это была затея Великого Властелина – вырастить меня воином.

Собрав десяток девочек-сирот, он обучил их военному искусству, а я стала их предводительницей. Со временем нам стали доверять опасные, ответственные задания, что способствовало росту моего авторитета.

Нас боялись самые сильные из врагов Великого Властелина. Вооружённая женская хитрость стала грозным оружием в его ловких руках. Мои воины никогда не подводили того, кто избавил их от участи стать попрошайками – изгоями нашего общества. Моим девочкам был предоставлен шанс – рискуя жизнью, они держались за него.

Закинув ногу на ногу, я насвистывала один из военных маршей, когда дверь в очередной раз стала прозрачной.

Человек, стоявший за дверью, успел за это время по-настоящему надоесть мне.

– Здравствуй, – услышала я его учтивую речь. – Хорошо ли ты провела сегодняшнюю ночь?

– Ужасно, блохи совсем закусали, – состроила я кислую рожу.

Больше всего меня забавляли те моменты, когда он терялся, и хотя длилось это всего лишь какое-то мгновение, я успевала получить истинное наслаждение от увиденного.

– Н-не окажешь ли ты мне любезность, – несколько запнувшись на первом слове, произнёс вошедший, – пойти прогуляться со мной?

Это было что-то новенькое. До сих пор меня не выпускали за пределы этой комнаты, и мне порядком надоело любоваться её (хотя и необычными) стенами.

Может быть, удастся оглядеться и убежать?

– С удовольствием, – попыталась так же учтиво ответить я.

Человек, которому удалось поймать меня, отступил от двери, предлагая мне пройти вперёд.

Не видя подвоха, я ступила за порог и… очутилась под мощными струями горячей воды.

Моя реакция была мгновенной. Развернувшись, я схватила обманувшего меня человека за шиворот и заставила его стоять рядом с собой до тех пор, пока не прекратился ливень.

– Понравилось? – спросила, отпуская мокрый воротник.

– А тебе? – спросил он.

С трудом удерживаясь от рукоприкладства, я поинтересовалась его дальнейшими намерениями.

– Могу предложить переодеться перед прогулкой, – стараясь не потерять предыдущего светского тона, ответил обманщик.

– Как это любезно с твоей стороны! – процедила сквозь сжатые зубы я.

…Предложенная мне одежда вполне соответствовала моему росту и фигуре, и, главное, здесь не было ненавистных мне женских юбок.

Длинные платья наших дам всегда вводили меня в тоску, а балы в замке Великого Властелина я воспринимала как пытку.

Настоящим мучением было для меня надевать на себя эту тяжёлую, блестящую драгоценностями сбрую – платье, расшитое самоцветными камнями. Даже собственную лошадь я жалела больше, облачая её в защитный панцирь перед поединком. Однако положение требовало блистать ярче всех, и в результате мне приходилось натягивать неисчислимое количество юбок и всевозможных украшений.

Чтобы хоть как-то отвести душу, я потешалась над придворными дамами, которые все свои усилия бросали на обольщение Великого Властелина в надежде заполучить его благосклонность хотя бы на одну ночь. Уж больно часто они, проходя мимо меня, спотыкались и падали, чтобы подобное нарушение этикета осталось незамеченным при дворе.