Юрий Косарев - Земной рай. трилогия

– Жорес нам нужен свой бригадир, что б он договаривался. Представлял наши интересы. Как ты считаешь?

– Да, конечно не всем же каждый раз ходить, просить работу.

Не далеко шло строительство нового здания. Инженеры подошли к работающим. Нулевой цикл уже был закончен и трудяги начали класть стены. Работала бригада, ингуши или чеченцы, а может какой другой национальности. Но похоже с Кавказа. Стали спрашивать.

– Откуда приехали, когда, есть ли здесь еще работа?

Один кавказец перестал работать, подошел к инженерам и рассказал.

– Давно сюда ездим, каждый год почти. С начала мая до осени. Управляющий, я думаю и вам найдет работу.

Жорес и Николай вернулись к бригаде. Подошли, уходившие на разведку. С ними пришел и управляющий. Уже не молодой, седой и угрюмый, он обратился к шабашникам.

– Я уже говорил вашим – он кивнул в сторону разведчиков – работа есть. Сегодня устроитесь, а завтра на работу – он закашлялся, плюнул и продолжал.

– Тайга горит третьи сутки. Не можем никак справиться, не хватает рабочих рук. Плачу каждому по двадцать пять рублей сегодня же. Надо тушить. Оставьте ваши вещички вон в том вагончике, я закрою и пойдем в тайгу.

Рюкзаки и сумки сложили в вагончик и управляющий закрыл его на висячий замок.

Пошли в тайгу. Шли долго, не меньше часа. Москвичи с интересом рассматривали лес, расспрашивали проводника-управляющего. Он не охотно отвечал.

– Это лиственница, еще будете иметь с ней дело. Это кедрач, мало его осталось в тайге. Этот еще лет двадцать должен расти, прежде чем появятся орешки.

Управляющий угрюмо замолчал. Потянуло дымом. Впереди показалась полоса огня.

– Покурите – сказал управляющий, вытащил из-за пояса топор и начал рубить молодые березы. Он срубил штук пятнадцать и подошел к шабашникам.

– Пожар в тайге – страшное дело, вы еще увидете сгоревшие участки. Не приятное и опасное место. Много людей покалечило и даже убило в сгоревшей тайге.

Этот пожар низовой, огонь ползет по земле, но нет никакой гарантии, что не заполыхает во всю.

– Берите по березе, вон я нарубил, становитесь цепью и сбивайте огонь, гасите.

Он взял одну березу, взяли и все шабашники и пошли к огню. Полоса огня тянулась в обе стороны, насколько можно было видеть. Поднимаясь на высоту 50 – 70 сантиметров, огонь медленно полз по земле, сжигая сухую траву, ветки, лапник. Если на пути попадалась береза, огонь быстро и ярко взбирался до самой верхушки, образуя огненный столб. Тут же спадал и неторопливо продолжал ползти по земле. Растянувшись цепью шабашники стали сбивать и гасить огонь. Погасили метров четыреста – пятьсот и присели отдохнуть. Оглянулись назад, в двух местах огонь смог пробраться и продолжал ползти. Двое вернулись и погасили. Такой пожар, его линия, может тянуться на десятки километров. Сколько же нужно людей и времени, чтобы погасить, да и гарантии никто не даст, что где-то огонь опять переползет через погашенное место и снова продолжит свое черное дело. Когда идет верховой пожар в тайге, то это ужасное зрелище. Огонь поднимается на огромную высоту. Как спички вспыхивают молодые хвойные деревья. Огонь очень быстро пожирает вековые кедрачи и сосны, до метра диаметром в комле. И после такого пожара остается сплошная чернота о огромные черные столбы, снизу часто не толще человеческой руки, а в средней части могут быть полуметровые. Такой многотонный столб может упасть от толчка ребенка.

С километр, а может больше шабашники потушили, при этом постоянно приходилось возвращаться.

– Обезьянья работа, мы уйдем, а огонь опять поползет – думали Москвичи

– Не совсем так – поправил управляющий.

– Мы задержали огонь на небольшом участке, но мы не одни, с самолета бросают десант, трактора опахивают. Тайга наш дом, наша жизнь, сгорит, всем будет плохо. Может сгореть и весь Устилим и еще много селений и поселков.

Послышался шум трактора. Управляющий прихватил с собой бригаду шабашников по пути. Ему так итак надо было идти в тайгу на пожар. Рев трактора приближался. Показался огромный гусеничный трелевщик. Впереди у него большая, широкая, наверно больше двух метров лопата, которой он впивался в землю и взревев сдирал кожу с земли, оставляя после себя неглубокую, широкую траншею. Если на пути попадались крупные деревья, тракторист поднимал лопату, упирался в ствол и валил вековые сосны, ели и лиственницы. Потом отодвигали их в сторону и продолжал бороздить землю, отсекая огонь от еще нетронутого пожаром леса. Подъехав к группе, остановился. Трелевщик продолжал тарахтеть. Из машины вылез грязный, лохматый, изможденный тракторист. без слов привалился на кочку. Управляющий подошел к нему, достал из карманов четвертинку, пол буханки хлеба, два яйца и немного сала и они о чем-то поговорили. Увидев удивленные взгляды шабашников, управляющий сказал.

– Механик вторые сутки не слезает с трактора. Иван, как звали механика, тут же из горла осушил почти всю чекушку отломил хлеба и стал закусывать.

– Когда смена будет, Ефремыч? Я засыпаю на ходу.

– Кто-нибудь сможет управлять трелевщиком? – обратился он к Москвичам. Все промолчали.

– Часа два еще поползай, будет тебе смена – пообещал управляющий.

Иван допил водку, съел яйца и сало и опять полез в трактор.

Уставшие и голодные уже под вечер Москвичи вернулись в селение. Управляющий показал им столовую.

– Идите, поешьте, я уже сказал, для вас что-нибудь сделали. Потом к вам подойдет кладовщик, выдаст постели и покажет где разместиться. Завтра к восьми, как штык, я расскажу вам, что будете делать и вас отвезут на место. И нечего толпиться всем сразу. Выбирайте бригадира, я с ним обговорю обо всем. В столовой шабашников довольно прилично покормили без денег, но кухня, как потом выяснилось, учет вела. После ужина, женщина-кладовщица выдала одеяла, подушки и простыни и показала вагончики, в которых Москвичи должны были отдыхать

Жорес с Николаем разместились вместе. В вагончик, в котором они так и спали всю шабашку был разделен на две половины. В каждой половине стояло по две двухярусные железные койки. Они разместились на верхних. Как потом друзья узнали, нижние места были заняты. Собрались в одном помещении. Еле втиснулись, уселись на кровати, обсуждая первый прошедший день. Члены бригады, как оказалось, почти все были мало знакомы. Но договорились, что старшим будет высокий, чернявый, молодой парень. Он был или парикмахером или каким-то служащим, но достаточно шустрым и энергичным.

– Меня зовут Габриэль – представился он – - но можно звать меня просто – Габи, я к этому уже привык.

Уже поздно, в полной темноте друзья-инженеры забрались на верхние койки и уснули. Соседей по вагончику не видели. Позже им пришлось познакомиться. Один из них был еще молодой, лет тридцать. Жуликоватый и угрюмый, говорил мало и не охотно. Друзья так и не узнали как его зовут. Второй, тот который спал под Николаем, как-то рассказал, что он тоже Москвич, но уже давно в Москве не был. Мама его умерла, а он в свои тридцать девять лет, больше половины жизни провел в тюрьме. Пять или семь ходок, он и сам сбился со счета. Он улыбаясь рассказывал.