Михаил Дурненков - Вещи

Николай выходит от родителей, уезжает за город, долго идет по дороге, потом ложится на траву и думает. Он думает о себе, о своих родителях, о Жанне, о Джун Со и всех людях которых он знает.

Какие мы все-таки искалеченные! Какие мы все искалеченные, мы обрубки людей, части людей, которые приспособились жить, научились использовать свои травмы, чтобы жить, и вот мы собрались вместе, обнимаем друг друга своими обрубками, поддерживаем в равновесии, стоя на своих культях, рискуя упасть гораздо чаще, чем те, благополучные, которые видят мир не с нашего странного ракурса, а просто с высоты своего роста, вероятно, как и полагается людям в норме, и вот мы создаём семьи, пытаемся быть людьми, пытаемся делать все тоже, что делают нормальные, печь пироги, работать, забирать ребёнка из детского садика и пытаемся согревать друг друга и беречь и помогать друг другу в каждую секунду и иногда испытываем такие невероятные приливы нежности друг к другу, такую всепоглощающую любовь, что кажется, что она возможна только потому что мы – такие!

В это время Жанна едет в автобусе. Если у вселенной есть геометрическая кривизна, как утверждают некоторые исследователи, и если автобус будет ехать бесконечно, то теоретически Жанна может приехать к Николаю, если же исследователи ошибаются, то сейчас Жанна всё дальше и дальше от Николая.

Двое сумасшедших не пара, думает она. Горло болит, думает она. Когда солнце садится это как смерть, думает она еще. Если эта божья коровка справится с застежкой моего рюкзака, думает Жанна, я закричу, я остановлю этот автобус, я выпрыгну и черт с ним, что никто не управляет этой машиной, пусть она мчится неуправляемая, сколько может, сколько ей назначено ехать, ведь наступает вечер, вокруг нас сгущается тьма и, пусть в ней будут двое сумасшедших, каждый из которых свет для другого.

Жанна смотрит на божью коровку, которая ползет по ее рюкзаку, и не может пошевелить даже пальцем, а автобус едет, и увозит её всё дальше и дальше по ровной как стол вселенной.

Привет друг. Это гугл переводчик, он помогает писать русский язык. Пересылаю тебе видео, которое я снял в тот день. Я архивирую видео, снятое за годы и тыкаться на видео экскурсии. Мне снова нравится всё, включая этот финал «бухать в гаражи» – надеюсь, я правильное воспроизведение. Я смотреть, хохотать и плакать и это правильный порядок для понимания красота. У меня есть твой электронный адрес, но у меня нет твой физический адрес. Я желать выслать тебе семя дерево эвкалипт. Дерево эвкалипт самое быстрое дерево – пять метров в год. Сто метров сто лет. Успевать наслаждение дерево эвкалипт, пока живой. Я счастливый. Но у вас есть свой. Это береза. Очень быстрое дерево. Сажай в землю березы. Красота. Много березы, стол, природа. Красота. Как есть на видео. Место существует? Ты еще делать такая экскурсия как тогда? Грустно и красиво. Твой дружеский Джун Со.

Когда меня бросила Жанна, я сидел дома и пил. И смотрел телевизор. И как-то ночью проснулся, оттого что в моей комнате пела птица. Это по телевизору показывали передачу про птиц Маршалловых островов. В тот самый момент, на экране, ученый орнитолог показывал птицу, последнего оставшегося в мире самца. Все остальные представители этой породы вымерли, благодаря нам – людям. И эта последняя в мире птица пела, сидя в клетке. Она пела очень долго, и старательно. Она чирикала, чирикала, чирикала…

Пять хлебов для пяти тысяч верующих – написал дальний родственник Николая, это не про математическую сторону чуда, когда один предмет умножается на пять тысяч. Эта метафора наглядно показывает, что и для пяти человек и для пяти тысяч количество не значит ничего, а тождество сохраняется только в одном случае – когда речь идет о любви.

«Этой песней он подзывает самку» – сказал орнитолог, когда птица, наконец, перестала петь, – «Он не знает, что он последний». И тут птица снова начала петь.

В этом месте должна быть песня.

Пьеса предназначена для трех актеров, каждый из которых, в зависимости от художественной задачи, может представлять в различных новеллах персонажей мужчин и женщин разных возрастов – стариков, детей и тд. То есть пол и возраст здесь особого значения не имеет.

Части пьесы могут меняться местами по усмотрению режиссера.

ПЕРВЫЙ. Я люблю такие вещи от которых залипаешь. Правильно залипаешь, это когда так мягко, спокойно, без чувства вины, будто дождливый день, холодно, непогода, ты быстро бахнешь рюмку водки и уже не спеша залипаешь… с пивом… медленно-медленно, все медленно, то ли ты пьешь пиво, то ли пиво пьет тебя, тепло, дома тепло и внутри тепло и залипание длится и длится…

ВТОРОЙ. Или залипаешь в интернете, в разделе «вещи», просто в таком залипающем неровном ритме меняяяяяешь картинки, кроссовки, перчатки… какой принт на майке, я бы такой никогда… наверное… рюкзак… смешные блестящие клюшки на подошвах… эти дырочки, чтобы дышать обстрочены серебряной ниткой специально неровно, какой кайф…

ТРЕТИЙ. Или на телефоне, в какую-то игру, типа украшать тортики, хлопать пузыри, строить что-то типа бесконечной вавилонской башни, до тех пор, пока она не перегнется в дугу под своим весом и не рассыплется, а затем снова… И так залипаешь, залипаешь…

ПЕРВЫЙ. В принципе залипать, это, наверное, самое сейчас главное удовольствие.

ВТОРОЙ. И, наверное, самое важное.

ТРЕТИЙ. Ну правда, ты сама погляди, в метро это спускаешься в подземку, там все эти… у них глаза колючие.

ВТОРОЙ. Сейчас будто набросятся, разорвут на клочки и сожрут.

ПЕРВЫЙ. Ну просто потому что у них там что-то горит внутри. То ли гастрит, то ли душа, то ли хрен их разберешь. Постоянно причем, волосы всклокочены, кожа какая-то красная пятнами, глаза колючие…

ТРЕТИЙ. Они опасные… эти люди снаружи… Такие холодные… злые…

ВТОРОЙ. Если им дать волю, они просто сожгут все. Еще чуть-чуть и…

ПЕРВЫЙ. Они просто выпустят этот огонь изнутри наружу. И все вокруг запылает. А нам это надо?

ВТОРОЙ. Нет, я не хочу проснуться от запаха дыма, я хочу спать… Я вообще не хочу думать о них, я хочу залипать, залипать, залипать, залипать…

ТРЕТИЙ. Что же с ними делать? Ведь завтра…

ВТОРОЙ. Залипать, залипать, залипать…

ПЕРВЫЙ. Зачем они нужны?

ТРЕТИЙ. Ну правда. Зачем? От них можно как-то избавиться? Это вообще реально?

ПЕРВЫЙ. Откуда они вообще взялись тут? Вот эти вот люди с колючими глазами? Кто они?

ПЕРВЫЙ. Ты с ума сошел?

ВТОРОЙ. Мы чуть с ума не сошли!

ПЕРВЫЙ. Мы звонили в школу!

ВТОРОЙ. Мы звонили твоим друзьям!

ПЕРВЫЙ. Я себе места не находил!

ВТОРОЙ. Я чуть не поседела от ужаса!