Эра Ершова - Самая простая вещь на свете (сборник)

Хотя Марине и была отвратительна эта глупая демонстрация материнского счастья, но девочка ей понравилась.

– Ну что, Машенька, пойдешь ко мне? – спросила она по-взрослому, без сюсюканья.

Девочка сначала насупилась, соображая, потом выскользнула из Светиных рук и побежала к Марине.

– Guck, die Liebe auf den ersten Blick! [3] Глянь-ка, любовь с первого взгляда! (нем.). – восхитился Даниель.

– Das ist unglaublich! – согласилась Света и добавила: – Ich bin richtig eifersüchtig [4] Это невероятно! Я и правда ревную (нем.). .

– Ну, что, Машенька, может быть, ты мне расскажешь, о чем родители говорят? – спросила Марина, подавая девочке указательный палец.

– Да мы поражаемся, что она сразу к тебе пошла. Вообще-то она жуткая трусиха и даже бабушку с дедушкой с трудом признает, – объяснила Света. – Ладно, уже поздно. Даниель уложит Машу спать, а мы с тобой еще посидим, выпьем. У нас завтра выходной. Нас папа в город отпускает.

Утро выдалось прозрачным и нежным. Кроны деревьев, казалось, были мягко озарены отблеском осеннего покоя. Природа неторопливо готовилась к незлобивой зиме, усыпая землю каштанами и листьями скромных расцветок. Машина шла по дороге, спускающейся вниз серпантином. Справа аккуратными террасами поднимались виноградники, все выше и выше, прямо к небу, а слева, далеко внизу, как сливки в фарфоровой чашке, переливался пастельными тонами город. Он то появлялся, то исчезал за изгибом дороги, дразня и мерцая. Марина вытягивала шею, пытаясь заглянуть за Светино плечо. Ей казалось, что если дорога хоть на мгновение перестанет вилять, то там, в отдалении, она сможет разглядеть море.

– Крымский пейзаж, – сказала Марина, не переставая крутить головой.

– Да, похоже на приморье, – равнодушно согласилась Света.

– Неужели тебя все это не волнует? – удивилась Марина. – Такая красота! Аж дух захватывает.

– А меня это все не трогает. Знаешь, раньше, когда я приезжала в Крым и видела вот такие же пейзажи, меня начинало трясти от счастья. Хотелось забраться на вершину самой большой горы и заорать от восторга. А здесь я засыпаю. Понимаешь?

– Нет.

– Ну, как бы тебе объяснить… Я как будто в кинотеатре сижу. Мне кино показывают про шикарную жизнь, я в главной роли, но при этом не перестаю быть всего лишь зрителем. Все, приехали! – Света открыла окно и нажала на кнопку какого-то автомата. Из отверстия, прикрытого пластмассовым козырьком, показалась бумажная карточка. Маленький шлагбаум, перекрывающий въезд в гараж, приветливо взлетел вверх. Света закружилась на машине по узким извилистым коридорам в поисках места.

– Свет, а для чего козырек?

– Какой еще козырек? – удивилась Света.

– На автомате на въезде.

– Ну, ничего себе, заметила! Это чтобы карточку не замочить, когда дождь идет.

– Надо же! – поразилась Марина. – О карточке заботятся, замочить боятся. А у нас человека целиком в лужу окунут, еще сверху пройдутся и не заметят.

Подруги выбрались из гаража и направились наискосок через небольшую уютную площадь.

– Мы куда? – спросила Марина.

– Давай по главной улице прогуляемся, я тебе центр покажу, а потом где-нибудь присядем, попьем кофейку.

Они свернули в узкую, круто поднимающуюся вверх улочку. Справа и слева, плотно прилегая друг к другу, шли магазинчики. Люди как ни в чем не бывало проходили мимо красивых витрин, даже не оборачиваясь. Света тоже неслась по улице вверх, не проявляя никакого любопытства к раскинувшимся вокруг волшебным шатрам.

– Ты что ползешь как черепаха? – торопила она, увлекая Марину за собой.

– Свет, я из Москвы приехала, – упиралась Марина, – там сейчас в витринах, кроме пыли, ничего нет. Дай хоть посмотреть.

– Чего просто так таращиться? Мы с тобой специально поедем за покупками, в будний день, когда народу поменьше, вот тогда и смотри сколько хочешь, а сегодня у нас прогулка, отдых.

Они вышли на широкую улицу.

– А это Кёнигштрассе, – прокомментировала Света, – совершенно необходимый атрибут в любом немецком городе. Там, внизу, дворцовая площадь, а за ней вокзал.

– А мы куда путь держим? – поинтересовалась Марина.

– Туда и держим. На дворцовой площади кафе есть, там лучший в городе капучино.

Марина не поняла, кто такой этот капучино, но спрашивать не стала, не хотела доставлять Светке удовольствие. Улица, по которой они шли, была широкой и многолюдной, машин здесь не было, только пешеходы.

– Свет, а почему люди так плохо одеты? – спросила Марина.

– Плохо?

– Ну да, некрасиво. У нас по центру бабы нарядные ходят, а здесь, посмотри, все одинаковые.

– Здесь люди наряжаются в театр или на бал, – резко ответила Света. – А вот и кафе, про которое я говорила.

Они подошли к широкому зданию с колоннами. На просторной террасе располагались круглые столики с цветами. Света бросила на кресло сумку и опустилась на яркую подушечку.

– Садись, Усик, – пригласила она.

Марина уселась за стол. Подобрав полы неуклюжего пальто, она поставила на колени большую коричневую сумку и от неловкости сложила на ней руки.

Подошел официант, покосился на Марину, сидящую прямо, как истукан. Света сделала заказ.

– Мань, ты чего, как кол проглотила? Расслабься.

Марина испытывала неловкость, которую должен чувствовать человек, случайно попавший в дорогой магазин и растерявшийся от чрезмерного внимания продавцов.

Они сидели лицом к широкой площади, с царским дворцом на заднем плане, с фонтанами и зелеными газонами. Небо было высоким, сияющим пронзительной осенней голубизной, и было по-летнему тепло.

– И это ноябрь! – восхитилась Марина. – Ты представляешь, что сейчас в Москве делается?! Слякоть, грязь. Бр-р… – она передернула плечами.

– А мне знаешь чего больше всего бы хотелось?

– Чего?

– Закрыть глаза, а потом открыть и оказаться в Москве, навсегда.

– А что тебе мешает? Поезжай. Из Германии в Москву проще, чем наоборот.

– Это только так кажется…

– Не понимаю, что тебя здесь держит, если все не нравится, все раздражает.

– А Даниель, а Машенька? Нет, все не так просто.

– А по-моему, ты просто с жиру бесишься, – не выдержала Марина. – Забыла, откуда приехала?! Ходишь по чистому городу, живешь в шикарном доме, мужик как из Голливуда, да тебе в Москве такое даже под наркозом привидеться не могло! А здесь, видите ли, ее душевные томления одолевают! – Марина посмотрела на подругу чуть ли не с ненавистью.

Света сидела в пластмассовом креслице легко и свободно, положив ногу на ногу, в ее движениях не было никакой скованности, в одежде ничего лишнего. Беззаботная и элегантная, со своими надуманными проблемами.

– Бога ты гневишь, – вздохнула Марина. – Своего счастья не ценишь. Смотри, как бы не потерять.