О. Странник - Трамвай судьбы

– Привет, подруга, вот только сегодня насилу разыскала тебя по новому телефону! Ирку замуж выдала, вчера была свадьба в ресторане, а сегодня продолжение у нас дома. Жених? Да только-только из десантуры демобилизовался, красавчик, ну влюбилась дочка… Что? Да с мамой живёт, в охранную фирму устраивается работать. Адрес-то наш помнишь? Приезжай, сто лет не виделись, ты же Ирочку с пелёнок знаешь. Ну, жду тебя, Игорь вот кланяется… Ждём!

Аня нарядилась, накрасилась, полюбовалась на себя в зеркало, подумала с удовольствием: что ж, сорок пять, баба ягодка опять – волна светлых волос блестит по плечам, синие глаза мерцают! Она намыла красивую хрустальную вазу из буфета, повертела её, решила, что для свадебного подарка маловато будет, и сунула в вазу конверт с деньгами. Упаковала красиво и отправилась; по дороге купила букет, поймала такси, помчались в Купчино, и вот уже она стоит у дверей квартиры, где так давно не бывала после смерти Глеба. Нахлынули воспоминания. Последний раз вместе они хохотали у этих самых дверей, наливая водку в громадную, расписанную красно-золотыми петухами чашку на громадном же блюдце. Бутылка 0,75 водки поместилась в этот «сувенир» – это был их подарок Игорю на день рождения. Так они с полной водки чашкой и вошли в квартиру, Глеб обносил гостей, все отпивали по глотку, а Аня припевала: «Выпьем же за Игоря, Игоря дорогого, свет ещё не видел красивого такого… пей до дна, пей до дна…» – это уже когда чашка до него доплыла в руках Глеба.

Аня тряхнула головой, вернулась в настоящее и позвонила. Открыла Людмила, рядом стоял Игорь – обнялись, расцеловались под шум и гам гостей. Гремела музыка, несколько пар танцевало, застолье было в самом разгаре. Людмила выловила из сутолоки Ирочку, Аня обняла её, поздравила, вручила букет и подарок. Стояли вчетвером, восклицали, перебивая друг друга: «…Сколько лет, сколько зим, да-да… надо чаще видеться… а помнишь, бывало… спасибо… давно ли?… и вот уже невеста!.. а это жених, познакомьтесь – Саша!» Аня покивала высокому парню, яркому брюнету, странно белокожему. Он в каждой руке держал по бутылке шампанского, чёрные глаза пристально глянули на Аню. Ему замахали от стола: «Неси, неси, бокалы пустуют!»

Её усадили, кого-то она узнала, с кем-то её знакомили, наливали, чокались. Людмила уселась рядом, пододвигала закуски, восклицала, что-то спрашивала про Севу, не дослушав, начинала сама рассказывать своё, житейское. Веселье было в той стадии бестолковости, когда коловращение гостей достигло кульминации: вставали потанцевать или продышаться в соседней комнате, возвращались не на свои места, пили из первой попавшейся рюмки, пересаживались к внезапному новому собеседнику, неся в руках свою тарелку, а то и чужую. Людмила что-то подавала на стол, Игорь курил с компанией мужчин на площадке, Ира в соседней комнате показывала подружкам подарки, а гости танцевали даже в кухне. Там мелькнул жених, и Аня встретила его тёмный, тяжёлый пристальный взгляд, подумала: «Пьян, наверное…»

Напротив Ани за столом осталось несколько человек, они оживлённо что-то обсуждали. Опоздавшая Аня, похоже, была здесь самая трезвая; вертя рюмку, она вспомнила Глеба, загрустила, почувствовала себя такой одинокой, отрешённо глядя прямо перед собой на открытую дверь в соседнюю комнату. И вот в этих дверях возник жених Саша, он пристально смотрел на грустную Аню. Чёрные глаза стали бессмысленными, он медленно, как сомнамбула, пошёл к ней, обогнул стол, сел рядом близко-близко – так, что его нога от бедра до щиколотки прижалась к её ноге, а рука легла на спинку её стула. Аня заледенела, а от него веяло жаром, чёрные глаза заволокло поволокой, он хрипло прошептал:

– Какое у тебя бедро горячее…

Она подумала: «Это от тебя веет жаром, ненормальный…» – и отодвинулась вместе со стулом.

А в дверях напротив возникла его молодая жена с блюдом пирожков в руках, она уставилась на них, быстро подошла и водрузила блюдо на стол. Чего только не отразилось на её лице! Губы кривились и тряслись, мелькала неуверенная улыбка – то смущённая, то злая. В карих глазах – злость, обида, ревность, подозрительность, узнавание, понимание, воспоминание. Воспоминание? И тут же Аня вспомнила похожую давнюю ситуацию с Ирой и Глебом; и вот теперь зеркальное отражение той сцены – возмездие настигло Ирку на второй день её свадьбы. А молодой муж не видел её, он смотрел на Аню, двигал стул и пытался снова прилепиться к её бедру, потом прошептал:

– Пойдем потанцуем…

Иринины глаза, казалось, вот-вот испепелят их двоих, хорошенькое круглое личико покраснело, зубки прикусили нижнюю губу. Аня встала и громко сказала, даже рукой в сторону Ирины повела:

– А вот и новобрачная что-то вкусное принесла! – и быстро пошла в боковую смежную комнату в гущу танцующих.

Молодой муж очнулся, как проснулся:

– А! – Оторвал взгляд от Ани, перевёл глаза на Ирину, у той накипали слёзы. Болтливая компания за столом напротив ничего этого не заметила.

Аня в соседней комнате подхватила кого-то смутно знакомого и повела танцевать, оживлённо болтая:

– Да-а-а… давно не виделись… а где ты теперь… да что ты говоришь…

А сама думала: «С ума сошёл парень, вот не было печали – черти накачали. Хорошо хоть, никто не заметил, только Ира – та всё усекла, фу… неудобно как, нехорошо как… а Саша этот, красавчик горячий, что ему – молодой жены мало?… тестостерон в избытке, гормоны-феромоны, или пьян? Интересно, а у меня вот ноль ответных эмоций к нему…» И она, машинально кивая партнёру, стала в подробностях вспоминать ту историю десятилетней давности, как феромоны-гормоны повлекли тринадцатилетнюю Ирку к спящему на диване Глебу и уложили её на него плашмя всем телом и как правильно тогда повёл себя Глеб.

Танец со старым знакомцем закончился, но заводная танцевальная музыка снова загремела, и к Ане с двух сторон направились Игорь и новобрачный Саша. Она быстро шагнула в руки Игоря, они танцевали, предаваясь воспоминаниям: «…А помнишь…» – «А ты помнишь…» – «А ты не изменилась, Аня, всё такая же красотка, 30 лет от силы тебе…» – «Да ладно, не льсти, Игорёк…»

Последующие полчаса она всячески избегала преследующего её по всей квартире Сашу, за которым как нитка за иголкой ходила Ира.

Аня то с кем-то нарочно «увлечённо» беседовала, то помогала Людмиле заваривать чай и что-то резать, и вот понесла это что-то из кухни через холл в столовую. И тут в холле её перехватил Саша, взял у неё блюдо, пристроил куда-то и тесно прижал её к себе. Его хватка была железной, его жар буквально опалил её. «Температура сорок у него, что ли…» – мелькнула у неё мысль. Они танцевали танго, и она, чувствуя его возбуждение, старалась повернуться как-нибудь боком, а он с готовностью прижимался к её бедру, обвивал её ногу своей. Она пыталась отодвинуться – какое там! Его затуманенные глаза были так близко, горячая щека прижимались к её виску. Но вот в холле появился приятель жениха с двумя рюмками и бутылкой в руке: