Серафима Шацкая - Крестовский треугольник

Под редакцией САД/Ler-chan

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

«Анна Каренина»

Л.Н.Толстой

Часть 1

Когда мать с отцом развелись, Санька был ещё маленький и не совсем понимал, что же произошло между самыми дорогими ему людьми. Мама тогда часто плакала, крепко прижимая к груди голову сына. Он помнил, как тёплые капли падали на макушку, её горячее дыхание, тихие, полные горечи слова:

– Санечка, сыночек! Ты один у меня теперь. Не оставляй меня никогда, слышишь! Я умру без тебя! Ты единственная отрада в моей жизни!

Но сама не сдержала обещания и умерла, несмотря на то, что Санька всегда был рядом.

Впервые Санька услышал это страшное слово «рак» полгода назад, но было уже слишком поздно. Мать почернела и усохла на глазах.

Отец их не навещал. Никогда. Мать запретила. Сказала, что не нужен Саньке такой папка, она сама воспитает его мужиком.

Мамка до последней минуты своей жизни так и не смогла простить отцу его уход, поэтому строго-настрого запретила своей сестре звать бывшего мужа на похороны, просила не отдавать ему сына после её смерти. Но тётя Катя рассудила по-своему. И завтра утром Рома, как она его называла, должен был прилететь из Питера ранним рейсом.

– Что ж делать, Санёк! Твой же папка родительских прав не лишён. Да и человек он, в принципе, неплохой. Зарабатывает вон сколько. Будешь теперь жить с ним! Всяко лучше, чем в детдоме. А сама я взять тебя не могу. Ты же знаешь дядю Витю. Он своих-то детей в доме видеть не хочет, что уж о тебе говорить! А бабушка старенькая, кое-как ноги волочит… Так что собирай чемоданы. Завтра за тобой отец приедет!

После мамкиных похорон в доме было тихо и пусто. Всю ночь Санька не мог заснуть, вспоминая, как она лежала в гробу совсем бледная, незнакомая, словно чужая. Как защемило сердце, когда её накрыли крышкой, обитой красным велюром. Как заиграла траурная музыка, когда тело стали опускать в могилу. Слёзы молча катились из глаз, сползали по щекам на подушку, расплываясь по ткани большим мокрым пятном. Санька тихо всхлипывал, то и дело растирая солёные ручейки по лицу.

***

– Санька, вставай! Папка приехал, – тётя Катя тихонько трясла мальчика за плечо.

– Папка? – после пробуждения память возвращалась. – Папка…

Санька вспомнил всё. Матери больше нет, а ему предстоит лететь с отцом в чужой незнакомый город. Они не виделись с тех пор, как Санька перешёл в подготовительную группу детского сада. Мальчик поднялся с кровати, натянул на себя спортивные штаны и вышел в коридор, щурясь от яркого света, льющегося с кухни.

Отец сидел за маленьким кухонным столом, накрытым клеёнкой в красно-белую клетку. Увидев родное лицо, Санька сразу вспомнил, как тот катал его на загривке, как ходили летом в парк. Вспомнил, как звонко смеялась мать, когда Санька опрокинул на голову отцу подтаявшее в руке мороженое. Сейчас он изменился. Между бровей залегла глубокая складка, в уголках карих глаз собрались мелкие лучики морщинок, а пышные тёмно-каштановые волосы подёрнула седина, собираясь белым цветом у висков.

– Ну, привет, сын! Вот при таких невесёлых обстоятельствах нам с тобой приходится встречаться, – мужчина грустно улыбнулся.

– Привет… – Санька растерянно смотрел на отца.

– Как я погляжу, ты уже совсем взрослый. Вон какой вымахал!

Санька добрёл до табурета и уселся рядом, внимательно разглядывая гостя.

– Саня, завтракать будешь? – гремя тарелками, засуетилась тётя Катя.

– Пап, а мне, правда, придётся уехать с тобой? – прохрипел не отошедшим ото сна голосом мальчик.

– Да, сын, правда, – отец вздохнул. – Вот уладим все бумажные дела и поедем. Я уже в Питере со школой договорился. А тётя Катя будет приезжать к нам в гости. Правда? – Роман поднял на неё глаза.

– Правда-правда… Ешь давай, пока не остыло! – не глядя на родственника, женщина поставила перед мальчиком тарелку с овсянкой.

– Кать, я серьёзно. Приедешь? – мужчина выжидающим взглядом смотрел на нее.

– Видно будет! – проворчала та. По лицу скользнула тень неуверенности. – Ром, не заставляй меня давать обещаний! Если бы я могла оставить Саньку у себя, поверь мне, я к тебе не обратилась! Извини, конечно, Ромочка, но я не считаю, что ты лучший вариант для Саньки. Тут уж из двух зол, как говорится!

– Почему же, Катя? Ведь я не наркоман, не алкоголик! Зарабатываю, сама знаешь как! Чем я плох?

– Давай не при ребёнке! Я потом тебе скажу, что с тобой не так. Да что тебе говорить… Ты и сам всё знаешь!

– Да, Катенька, я знаю! Но мы же современные цивилизованные люди! Ты же умная женщина, должна понимать, что это не болезнь, не зараза какая-нибудь. На Саньке никак не отразится!

– Посмотрим, Ром, посмотрим! Но учти, если я что узнаю, то, не раздумывая, пойду в суд!

– Господи, Катя! – мужчина всплеснул руками. – Ты кем нас считаешь?!

– Кем надо, теми и считаю! Всё, Рома, давай прекратим этот разговор!

***

Такси затормозило у аэровокзала. Пока отец расплачивался с водителем и доставал вещи, Екатерина и Санька выбрались из салона.

– Ты всё взял? Ничего дома не забыл?

– Всё! – буркнул подросток себе под нос.

– В общем, квартиру я твою сдавать буду. Деньги папке на счёт пересылать. Пока мы с твоим отцом решили её не продавать, вдруг захочешь в родной город вернуться. Да и мало ли что может случиться… – тётка в сердцах махнула рукой.

– А что может случиться? – на женщину исподлобья смотрели два чёрно-карих глаза.

«Совсем как у Дашки! – мелькнуло в голове. – Копия мать!»

– Да ничего! Всё будет хорошо. Это я так, к слову. – Она сложила руки на груди, выглядывая Романа. – Долго он там ещё будет возиться? На самолёт опоздаете!

Увидев приближающегося к ним мужчину, обвешанного со всех сторон сумками, она снова повернулась к Саньке.

– Как долетите, позвони! Понял? И, вообще, звони! Не забывай тётку! – она внимательно посмотрела в мальчишеское лицо и прижала Саньку к себе. – Господи, правильно ли я делаю?! Ой! Ладно, запричитала, как старуха.

– Ну что, пошли на регистрацию, – подойдя ближе, кивнул Роман.

Все трое устремились к стеклянным раздвижным дверям, ведущим внутрь здания.

***

Измученный событиями последних дней Санька не заметил, как заснул в кресле самолёта. Очнулся он только тогда, когда в ушах зазвенело от резкого перепада давления.

– Садимся, – заметил отец. – Совсем скоро будем дома!

Гигантская стальная птица накренилась набок. Санька увидал в иллюминатор огромную очерченную кривой линией берега серебристую водяную гладь.

– Это что, море? – он повернулся к Роману.

– Нет, сын. Это Ладога. Море вон там! Впереди!

Вскоре самолёт принял нужное положение, с каждой минутой снижаясь всё больше. Под крылом святящейся паутиной раскинулся огромный город. От этой картины захватывало дух.