Александр Ольшанский - Рашен Баб. Три коротких романа

Звериный вой и фраза Блеза Паскаля были так чудовищно несопоставимы, что лишь потом Валентин Иванович догадался, почему так произошло. Сознание, повинуясь подсознанию, отвлекало его чувства и ощущения, а подсознание, подстёгиваемое инстинктом самосохранения, собрало его жизненные силы в мощный комок энергии, и когда он в очередной раз упал спиной на снег, упёрся ногами в столб, то цепь вытянулась, как свинцовая, и лопнула, казалось, сразу в нескольких местах. И тут уж он, наверное, что называется, с цепи сорвался.

Сколько бы ни силился потом Валентин Иванович вспомнить, каким образом он смог заполучить обратно свою одежду и свой вещмешок с банками, как он взвалил его на спину, как дошёл домой, это ему никак не удавалось. Ужас в глазах Лены запомнился на всю жизнь: она гладила его по волосам, а иней на них не таял.

На Крещение в Стюрвищах разнёсся слух: Петька-афганец по пьянке приковал себя на участке одного из новых русских к столбу и овчарку заодно на цепь посадил. А ключ от замка то ли выбросил, то ли уронил так, что дотянуться до него не смог. Выжрал две бутылки водки – пустая посуда валялась рядом, и замерз. Оголодавший Дик, когда их нашли, совсем озверел и обглодал хозяину ноги до пояса.

Вначале Вальке Сыромятниковой вся деревня завидовала – надо же, никуда не уезжая, умудрилась выйти замуж за иностранца! О заграничной своей судьбе она и не помышляла, хотя времечко было такое, что стать валютной проституткой или выскочить за иностранца считалось пределом мечтаний множества девиц на постсоветском пространстве. Поэтому Вальке завидовал весь район, однако события развернулись таким необычным и почти необъяснимым образом, что стала разводить руками область, за нею – вся Сибирь и, наконец, вся Расея. Да и мир поразился тому, что произошло с загадочной, недоступной европейскому пониманию русской молодой женщиной. Правда, бывшие братья по Советскому Союзу, злорадствуя, похихикивали удовлетворённо, мол, так вам, империалистам и оккупантам, и надо.

Всё началось с того, что в сибирской деревне появился иностранец Фриц Вольф, по-русски Фриц Волк. Он то ли альтернативную военную службу решил отслужить в Сибири, то ли оказался в суровом краю по решению суда за неприглядные делишки. Должностей в деревне в связи с реформами никаких не имелось, а для приблудных немцев – подавно, поэтому его пристроили скотником на дышащей на ладан молочно-товарной ферме.

Времена были воровские и развалюшные, бесстыжие и неправедные, одним словом, ельцинские, но Фриц Волк с немецким усердием и аккуратностью убирал навоз, отмывал в коровнике водой полы от многолетней заразы, раздавал животным корм. Не пил, не курил, не матерился, потому что ещё не научили мужики, и по этим основаниям деревенские бабы сильно его зауважали. Угощали домашними пирожками, сибирскими пельменями, – особенно старались тётки, у кого дочери имелись на выданье. Невесты то и дело появлялись в коровнике – можно было подумать, что им захотелось помочь матерям управиться с бурёнками, на самом деле стремились попасть Фрицу Волку на глаза, заигрывали, пытались заговорить с ним, но немецкого языка не знали, и жалели, что в школе не учили его.

Валентина Сыромятникова училась в городском интернате, где изучала немецкий язык. Знала на тройку, но когда в деревне появился немецкий парень, принялась за старые учебники и словари. Вообще-то она не жаловала иностранный язык, и он её – взаимно. Хотела поступить в пединститут, на что-то иное у неё фантазии не хватило, но как раз на иностранном и срезалась, получила тройку, а нужна была четвёрка, тогда бы поступила. Возвратилась в деревню крутить коровам хвосты. Мать к тому времени сильно сдала, вот и заменила Валентина родительницу на ферме, приняла её группу животных. Отца Валентина не имела, конечно, он когда-то был, но она его не помнила. Знала лишь по рассказам матери, что на него соперница навела порчу, и закончилось это тем, что родитель отдал Богу душу, поскольку у него внутри самогон запылал и изо рта якобы пошло синее пламя. «Бесы эвакуируются», – такой диагноз поставил деревенский мудрец, дед Филолай, он же – Ёськин кот. Филолай доводился родственником Сыромятниковым, какая-то седьмая вода на киселе. Впрочем, в деревне все носили фамилию Сыромятниковых, за исключением тех, кого присылал райком на председательствование или агрономить, учить грамоте не быстрых разумом сыромятниковских отпрысков.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.