Роман Сенчин - Рок умер – а мы живем (сборник)

С кино было проще. Особенно когда перестала приходить информация из Музея кино. Там с утра до ночи крутили старые, часто первоклассные фильмы, которые нужно было сопровождать аннотацией, и Игорь следил, чтобы репертуар Музея был представлен полно и вкусно и в то же время коммерческие материалы не страдали. Чащину приходилось тогда всерьёз ломать голову, составляя свой блок, пытаясь всё уместить, всё выделить. Но вот Музей кино закрывали, его дирекции стало не до рекламы киносеансов…

В кармане пиджака запиликало. Морщась, что отрывают от дела, Чащин сохранил в компьютере правку, достал телефон, глянул на дисплей. Номер звонившего не обозначился. Нажал кнопку с зелёной трубкой:

– Да, слушаю.

Сквозь помехи или шум улицы раздались выкрики:

– Алло! Дэн, алло, слышишь меня?.. Алло?

– Кто это?

– Да я, я! Димон!.. Дэн, это ты?.. Алло…

– Привет. – Чащин узнал голос Димыча и слегка обрадовался.

– Алло!.. Не слышу, алло!

Обрадовался именно слегка – Димыч в последнее время звонил раза по два в месяц, частенько нетрезвый, и обещал приехать. Чащин сдержанно отвечал «давай, жду», но что он действительно приедет, верилось слабо – не то уже время, чтобы просто так из далёкой провинции заявиться в Москву: нужно две с лишним тысячи на билет в плацкартном вагоне, ещё сколько-то на питание, сколько-то на всякий пожарный. А ехать на собаках – пересаживаясь с электрички на электричку, когда тебе за тридцать, – малореально. Лично Чащин бы такого путешествия уже не выдержал.

– Я это, я! – крикнул в шум и треск, бьющийся в трубке. – Ты слышишь?

– Да, слышу… Я здесь… На вокзале тут.

– Что?.. На каком?

И Димыч затараторил, что в Москве, на Ярославском вокзале, такая толчея вообще…

– Как мне доехать?

– Погоди… – Чащин опустил руку с телефоном, начиная соображать, что вот-вот произойдёт большой напряг. Но, может… И он снова прижал трубку к уху: – Алло, ты точно в Москве?

– Да ёптель! Ты чего, Дэн, глумишься? Стою тут, возле табло… Магазин «В дорогу»… Людей – охренеть! Посадка, что ли… Как добраться-то? Диктуй!

И Чащин как-то безвольно-механически стал объяснять, потом понял, что бесполезно, к тому же и сам он не дома, и велел Димычу ждать.

– Через полчаса – буду.

Ещё в детстве Чащин заметил в себе такое, может быть, спасительное, но непривлекательное качество – когда происходило что-нибудь по-настоящему неожиданное, неприятное, требующее быстрого решения, поиска выхода, он словно бы засыпал. Точнее – что-то в нём отключалось, отмирало… И сейчас он как-то сомнамбулически пошёл к Игорю, отпросился, надел пальто. Без всяких мыслей, даже не запомнив, не отметив, как оказался в метро, садился в вагон, как переходил со станции на станцию, доехал до «Комсомольской». И только тут, увидев Димыча возле огромного расписания движения поездов дальнего следования, не совсем, не полностью, но проснулся.

Друг не замечал его, и Чащин, с интересом и брезгливостью, которую когда-то чувствовал по отношению к себе, наблюдал… Сразу видно, человеку за тридцать. Грузная фигура, взрослое, потрёпанное жизнью и алкоголем лицо, но одежда, причёска… Желтоватые волосы сбриты с висков, а на спину спускается длинный, тощенький хвостик; если намазать волосы муссом и зачесать вверх, получится полуметровый ирокез… Рваный, болотного цвета танкистский бушлат расстёгнут, под ним, конечно, толстовка с портретом Егора Летова и надписью «Гражданская Оборона». На ногах истёртые, с прорехами на коленях, джинсы, увешанные булавками, и обрезанные кирзовые сапоги с самодельной шнуровкой. За спиной, в чехле, словно охотничье ружьё, гитара, а в правой руке – тощий рюкзак…

Чащин стоял, скрытый мельтешащими людьми, и пытался решить, что делать. Отключить телефон и спрятаться дома? Пересидеть (адрес Димычу он, кажется, не давал), а завтра, забыв об этом эпизоде, поехать на работу… Ведь… Чего он приехал-то? И как с таким рядом в метро?..

Но, уговаривая себя развернуться и сбежать, стереть Димыча из памяти, Чащин шагал к нему. Толчками, через силу, туловищем вперёд, как против сильного ветра.

С восьми до тринадцати лет главным их увлечением было изготовление пластилиновых солдатиков. Это не походило на обычную детскую лепку, когда при помощи послушной мягкости фантазируешь, учишься творить, создавая из одного и того же кусочка сначала ракету, потом пушку, затем вазу, крокодила, собаку… Нет, Денис с Димкой редко ломали свои поделки, хранили их аккуратно, подолгу.

Тогда был хороший пластилин – твёрдый, не такой липучий, как нынешний, строгих, без водянистой яркости, цветов. И, изготовив солдатика, одев в красивую форму, налепив полоски-портупеи, аксельбанты, лампасы, приладив бескозырку или папаху и вручив винтовку со штыком – расщеплённой спичкой, – его помещали в морозильник. Полежав там сутки, затем обсохнув в тёмном, прохладном месте, солдатик становился каменным, как расписная глиняная игрушка. После этого его отправляли в строй.

Этим занятием их заразил Владька Кузин, парень на два года старше, сосед Димки по подъезду. У Владьки было много книг с картинками про Гражданскую и всякие другие войны, по ним и лепилась форма. А в воскресенья они втроём собирались у кого-нибудь дома и устраивали сражения… Странно, но правил сражений Чащин совершенно не помнил, не помнил и того, кто обычно выигрывал. Да и, наверное, это было не столь важно – важно было, ликуя и предвкушая, принести свою армию в большой плоской коробке, развернуть пехоту в цепь на полу, оборудовать пулемётные гнёзда, подготовить отряд увешанных гранатами матросов для прорыва вражеской обороны, организовать командный пункт, разместить за ножкой кресла резерв.

Много времени уходило на изучение солдат друг друга, вооружения. Впереди здесь всегда был Владька – он придумывал доты, ввёл конницу, даже сделал несколько броневиков из сувенирных машинок. За ним было не угнаться… Он же первым стал охладевать к этому многолетнему увлечению. И, приходя к нему, Денис и Димка иногда даже не открывали коробки – или болтали, соревнуясь в фантазии, о том, как бы отправиться в путешествие, найти сокровища пиратов, или, чуть позже, слушали музыку на новеньком кассетном магнитофоне «Легенда». «Бони М», «Шокен блю», «Аббу», «Битлз», «Машину времени»… А однажды Владька встретил их особенно загадочно-возбуждённый, с нетерпением дождался, пока Денис с Димкой снимут куртки, ботинки, увёл к себе в комнату. Усадил на диван, вставил в розетку огромную вилку-трансформатор. Сказал:

– Прикидайте, что мне братан прислал. – Его двоюродный брат жил в Челябинске и присылал Владьке кассеты наложенным платежом. – Офигеть.

Денис с Димкой держали на коленях коробки со своими армиями. Ждали.