Дарья Журавлёва - Истории про Художника и Кота (сборник)

Тимофей никогда не видел мышей.

Он жил в тёплой хрущёвке на окраине города вместе со своим хозяином Художником. Ну, вернее, как художником. Так, красил всё время что-то.

Кот спал на хозяйском свитере, ел хрустящий корм из пакетов и раз в день напоминал о своём присутствии протяжным «Мяуууу!» В общем, обычная котовская жизнь, полная неожиданностей и приключений.

Иногда в гости к Художнику приходил Музыкант. Ну, вернее, как музыкант. Так, бренчал всё время что-то. Вдвоём они пили виски (когда были деньги) или всякую бормотуху (когда денег не было), рассуждали об искусстве и несправедливости мира. Обычная история.

Однажды Тимофей с Художником и Музыкантом поехали на дачу. Ну, вернее, как на дачу. Так, покосившийся домик в глухой деревне.

Все дни Художник копал картошку, рисовал закаты и смотрел с местными мужиками футбол по чёрно-белому телевизору. Тогда почему-то все смотрели футбол. Ну, вернее, как футбол. Так, пинали мячик.

А Музыкант? Чёрт знает, чем занимался Музыкант. Бренчал где-то на гитаре, да кур распугивал своими песнями.

Однажды утром Художник проснулся хмурый. Всю ночь он страдал от мук творчества и осознания своей бездарности, а теперь очень хотел холодного пива. И чтоб голова не болела. Он сердито посмотрела на Кота и пробурчал:

– Сходил бы хоть в подвал, мышей наловил, бесполезное животное, – и зачем-то запустил в него тапком.

Тимофей обиделся. Но в подвал пошёл. Сел на деревянный ящик из-под картошки, скрутил самокрутку и грустно закурил. Мимо пробежала Мышь. Ну, вернее, как пробежала. Так, лениво проползла. Потом Мышь вернулась и присела рядом с Котом.

Кот протянул ей самокрутку, но Мышь вежливо отказалась. У неё от табака нос чесался.

– Слушай, а ты ведь Мышь? – спросил Тимофей.

– Мышь, мышь… уж сколько лет Мышь, – она грустно вздохнула.

– Мне хозяин тебя поймать вроде как велел. Давай ты прикинешься мёртвой, я тебя покажу ему, а потом отпущу. У него творческий кризис, понимаешь?

– Как не понять… У нас у всех тут кризис… Ладно, договорились. С тебя во-о-от такой кусок сыра, – сказала Мышь и театрально плюхнулась в обморок.

Кот аккуратно взял её за хвост, вылез из подвала и пошёл к хозяину.

Тот сидел за столом и ел шпроты из банки. Тимофей положил Мышь на стол.

– Вот… даже ты существо более полезное, чем я. Убери эту гадость и садись – шпротами угощу! – Художник подвинул к нему банку с тощими рыбками.

Кризис у Художника прошёл. Он приехал в город и устроился на завод. Ну, вернее, как на завод. Так, производили какие-то детали. Потом он вспомнил, что забыл на даче Музыканта, привёз его обратно и тоже устроил на завод.

С тех пор они больше не пили вместе, потому что говорить об искусстве не хотелось.

Тимофей спал на хозяйском свитере, ел хрустящий корм из пакетов и раз в день напоминал о своём присутствии протяжным «Мяуууу!» В общем, обычная история. И даже никакой морали нет.

Однажды Художник уволился с завода по собственному желанию. Ну, вернее, как уволился. Так, выгнали. Директор завода попросил нарисовать портрет его новой жены. Привел он её к Художнику в хрущёвку-мастерскую и оставил на пару часов, чтоб процессу не мешать. Приходит – а жена голая сидит и загадочно улыбается. Директор в искусстве не разбирался, ему что «ню», что «ну» – один хрен. Выгнал Художника, чтоб неповадно было чужих жен раздевать.

Художник сначала расстроился. А потом плюнул на всё, собрал чемодан, взял Кота и уехал в Геленджик.

Художник с Котом сняли шикарные апартаменты на самом берегу моря. Ну, вернее, как шикарные. Так, туалет на улице и с потолка в дождь капает. Но дождь был всего один раз, поэтому не страшно.

Тимофею на море очень нравилось. Все дни он спал на хозяйской панаме, ел корм и слушал крики чаек. Он вообще любил активный отдых.

Утром Художник брал этюдник и отправлялся рисовать местные красоты (бесплатно) и портреты отдыхающих (за деньги). Вечером он приходил уставший, кидал в угол вещи, выпивал стакан вина и ругался, что опять забыл панаму – ведь вся шевелюра на солнце сгорит. Ну, вернее, как шевелюра. Так, росло что-то вокруг лысины.

Через месяц Художнику стало скучно, он пошёл на Главпочтамт и отправил телеграмму Музыканту.

Музыкант приехал через неделю обросший, с гитарой и счастливый. Он потерялся в пути, но добрые люди довезли его и за то, что пел в дороге, даже денег не взяли. Везёт музыкантам!

Теперь они выходили из дома под вечер, а приходили рано утром. Ну, вернее, как приходили. Так, приползали, держась друг за друга и гитару. А этюдник? А чёрт знает, где он теперь был.

Тимофей смотрел на всё это безобразие, тяжко вздыхал, переворачивался на другой бок и засыпал. Зато теперь никто не гонял его с обжитой панамы.

Однажды Художник прибежал домой встревоженный, пробормотал: «Опять я не за ту «ню» взялся, сейчас ведь бить придут!», собрал быстро вещи, взял Кота и умчался на вокзал за билетом.

Они сели на скорый поезд и покатились домой. Ну, вернее, как на скорый. Так, пятьдесят два часа в душном вагоне, под перестук колес, переругивание пассажиров и запах варёных яиц.

В Брюховецке Художник вспомнил, что забыл Музыканта. Пришлось вернуться и задержаться ненадолго. Ну, вернее, как ненадолго. Так, до первого снега. Он, кажется, в феврале пошёл.

Однажды от Художника улетела Муза. Ну, вернее, как муза. Так, Зина из третьего подъезда.

Зина была преданной Минервой уже целый год. Слушала его пространные речи, позировала, красиво уложив своё белое тело на тахту, приносила ему холодец и котлеты в лоточках, сметала паутину по углам… Зина думала, что Художник оценит её старания и непременно женится. Но он почему-то не женился. Только рисовал и смотрел мечтательным взглядом.

Вскоре Зине надоели все эти неконструктивные действия, и она решила выйти замуж за местного миллионера. Ну, вернее, как за миллионера. Так, владельца пары автобусов, идущих по маршруту «Роддом № 7 – Психоневрологический диспансер № 1».

Художник очень расстроился и впал в депрессивное состояние. Ну, вернее, как в депрессивное. Так, лежал три дня на диване и листал альбом с репродукциями Босха.