Василий Горобейко - Номады Великой Степи

Рисунок 9. Основной ареал оленных камней (по Э. А. Новгородовой) и их отдельные находки.

Никаких других значимых военных инноваций в тот период не зафиксировано. Да и в бытовом плане карасукцы мало отличались от предшествовавших культур. А это значит, что причину возвышения кунов следует искать в социальной и религиозной сфере. Здесь, к сожалению, нет достаточных материальных свидетельств, так что нам неизбежно придется от фактов перейти к предположениям, основанным на косвенных данных.

На мой взгляд наиболее вероятным мог быть следующий сценарий. Ранние карасукцы – европеоиды с небольшой монголоидной примесью, причем эта монголоидная кровь попала к ним не от окуневских племен: « По данным краниометрии и одонтологии карасукцы имеют монголоидную примесь… окуневская примесь в населении карасукской культуры, если и существовала, то не оставила существенного следа в генофонде карасукцев » [Громов А. В.]. Учитывая диспозицию этносов того времени, такую примесь они могли получить только в результате контактов с южными протокитайскими племенами, находящимися под властью родственной карасукцам Шанской династии. Шанские правители, в отличие от многополярной цивилизации Передней Азии, были единоличными владыками восточного цивилизационного центра. Не имея достойных соперников они подчинили своей власти все окрестные племена, создав по сути первую в истории первую империю. Причем, судя по грандиозным захоронениям правителей, сопровождаемым огромным количеством человеческих жертв, власть Шанского ванна была безгранична, а он сам обожествлялся.

От шанцев идея единовластия, вместе с товарообменом и экзотическими наложницами: « можно предполагать сильное влияние в процессе взаимной ассимиляции экзогамных браков » [Поляков А. В.], могла проникнуть в контактную среду родственных им племен чаодаогоуской культуры. Что, в свою очередь, привело к созданию мощного межплеменного союза кунов. Не имя возможности оспорить власть шанских ванов, кунские племена подчинили своей власти, соседствующие с ними с севера племена окуневской культуры, причем подчинение могло идти и без явного применения военной силы.

Добровольному подчинению окуневцев могло способствовать четыре важных обстоятельства. Во-первых, техническое и военное превосходство южан, базирующиеся, с одной стороны, на накопленном в ходе скитаний и взаимообмена с шанской цивилизацией опыте, а с другой стороны на ресурсах чаодаогоуского металлургического центра. Во-вторых, несомненным преимуществом было единство кунов, которому окуневские вождества не могли ничего противопоставить. Возможно третьим фактором стало само происхождение окуневцев, чья культура развилась из небольшого европеоидного ядра животноводов андроновского круга, которое провело культурную ассимиляцию местных монголоидных прото-тунгусских племен, живших до этого в условиях неолитического присваивающего хозяйства. Обычно в таких случаях метисные потомки очень дорожат своей «европеоидностью», доказывающей их родство с «первопредками». О том что окуневцы не были исключением из этого правила свидетельствует в частности их обряд деформации детских черепов, для придания им более вытянутой – «европеоидной» формы. В этой связи претензии на власть со стороны «чистых» европеодиов, родственных «первопредкам», должны были выглядеть вполне обосновано. И, наконец, четвертая причина кроется в родовом тотеме правящего кунского рода – летящем олене. Дело в том, что по древним верованиям палеоазиатских племен олень (лось) являл собой и олицетворение вселенной, и образ солнца, занимая одну из самых верхних ступеней анималистической божественной иерархии: « По этнографическим данным в верованиях многих сибирских народов образ лося олицетворял собой вселенную… в эпоху ранней бронзы… образ „космического“ лося в петроглифах занимает символическое обозначение Солнца » [Заика А. Л., Журавков С. П.]. А кто будет противиться воли сынов верховного бога, тем более если за ними техническое и военное превосходство?

Вслед за окуневцами куны прибрали к рукам и Алтай, который даже в самые засушливые годы изобильно поил влагой Иртыш, Катунь, Енисей и Селенгу. Но помимо сочных пастбищ, горы Алтая изобиловали золотом, серебром, медью и оловом – товар который пользовался неизменным спросом на всех рынках, который с большой выгодой можно было обменять на дефицитное для условий сухой степи зерно. В этой связи совсем не удивительно, что « в период поздней бронзы фиксируются находки андроновских (или андроноидных) вещей и керамики на территории Северного Китая » [Чугунов К. В.]. А опираясь на ресурсы всей восточноазиатской степи куны могли легко навязать свое господство и алакульцам, которые в тот период переживали далеко не лучшие свои годы.

Судя по всему успеху кунов способствовал и тот факт, что за пределами коренного юрта они не пытались прибрать к рукам чужие пастбища, да и на власть племенных вождей – беков, не слишком покушались. По крайней мере, корни той своеобычной «степной демократии», хорошо известной по более поздним номадным империям, явно заложены не позже, чем в карасукский период.

Карасукцы не вытеснили и не уничтожили предшествовавшие им культуры азиатских животноводов. Они просто объединили и возглавили эти племена, привнеся в их пасторальный быт элементы государственности. Под их влиянием происходит ускоренная эволюция местных культур. На Алтае, в Западной Сибири и Казахстанской степи на базе алакульской и других европеоидных культур андроновского круга, формируется собственно карасукская культура. Восточнее окуневская культура, сформировавшаяся на основе прото-тунгусских племен, эволюционирует в прото-маньчжурскую культуру плиточных могил.

Периферийные культуры андроновского круга, хотя несомненно испытывают определенное влияние со стороны кунов, но не попадают под прямую зависимость и эволюционируют в самостоятельные культуры, со своим уникальным набором характеристик. А в европейских степях, которые на первом этапе карасукского периода не вошли в сферу интересов новоявленных владык Степи, на базе срубной культурно-исторической общности, из тех племен, которые не участвовали в «нашествии народов моря», а предпочли остаться выживать в иссыхающей степи, складывается ряд локальных археологических культур. « Большая вариабельность погребального обряда среди постсрубных памятников Поволжья объясняется, по всей видимости, особым географическим положением региона, „пропускавшим“ через себя и частично аккумулировавшим различные культурные традиции » [Вальчак С. Б.]. Оставившие эти погребения племена, благодаря дошедшим до нас свидетельствам древнегреческих авторов, известны под именем киммерийцев. Эти же авторы свидетельствуют о том, что киммерийцы представляли собой отдельные рода и племена, чей социальный уклад оставался на уровне вождеств.