Павел Зайцев - Увидеть море

Девушка кокетливо улыбнулась, склонила голову набок и долго смотрела на меня. – Ладно, давай, – наконец, решилась она. – А куда пойдем? Кстати меня Юля зовут

– Паша, – запоздало представился я.

Я понятия не имел, куда можно повести гулять девушку в чужом городе, но это не могло остановить меня.

– Да тут много красивых мест, я тебе покажу.

Гулять с Юлей было легко и приятно, оказалось, что она сама из Пятигорска и, естественно, знает город гораздо лучше меня, над чем мы весело посмеялись. Шесть часов пролетели незаметно, мы бродили по парку, ели мороженое и катались на каруселях. Посетили место дуэли Лермонтова и Цветник. Я не хотел, чтобы день заканчивался, но пора было возвращаться.

– Ура! – Юля громко радовалась своей четвёрке за моё сочинение.

– Спасибо тебе ещё раз, – прошептала она мне в ухо и поцеловала в щёку. – До встречи в сентябре!

Счастье, как оно есть. Я буквально излучал его, подходя к машине моих родителей, которые приехали забирать меня в родной негостеприимный Нальчик.

– Пятёрка? – воскликнула мама, увидев мою сияющую улыбку.

– Нет, – ответил я, и моя улыбка стала ещё шире. – Четвёрка!

Каждую ночь мне снилась Юля. Я думал о ней, просыпаясь утром. Я думал о ней, обедая с электриками на стройке, сидя за бутылкой вина вечером в сарае с пацанами, и, конечно же, засыпая, я мечтал о том, как встречу её снова в сентябре. Ожидание было томительным и сладким.

И вот настал день посвящения в студенты, ещё в толпе я увидел Юлю и махнул ей, но она была окружена подругами и не заметила меня. Места вокруг них в зале были заняты, и я решил подойти к ней после, сев рядом со своей группой. Кроме меня и ещё одного рыжего парня, мужского пола больше не было, но я не смотрел на симпатичных одногрупниц, постоянно ловя взглядом Её.

После традиционных розыгрышей, шутливых лекций и серьёзных напутствий встреча с абитуриентами закончилась. Юля задержалась, разговаривая со своими преподавателями, и я решил подождать её на улице

И вот, наконец, этот момент! Двери главного здания открылись, и появилась она. Боже, я уже и забыл, как она была прекрасна!

– Привет, Юля! – только и смог я выдавить из себя, охваченный смущением и внезапной робостью.

– Па-аша, привет! А я что-то тебя не видела на встрече. Ты в какую группу попал?

– Я в четвёртую, а ты? – я надеялся, что нам выпало учиться вместе.

– Я в одиннадцатой! Ну ладно, я побежала, меня ждут! Увидимся! – и она, улыбнувшись, порхнула вниз по ступенькам, а я застыл в недоумении и разочаровании.

Около главного корпуса стояла тонированная подержанная, но солидная иномарка, из которой вышел кучерявый крепыш на вид лет на пять постарше меня. Юля подбежала к нему, а он, обняв мою первую любовь, стал целовать её взасос своими мерзкими пухлыми губами.

Я стоял, не в силах поверить своим глазам. Жизнь поплевала на руки, отступила на пару шагов, поудобней ухватила ржавую лопату реальности, и с размаху врезала мне по прыщавой физиономии, вдребезги раскрошив толстые розовые стёкла иллюзий, которые я питал.

Так я впервые понял, что настоящая любовь – это страдание.

Говорят, первое впечатление – самое верное.

* «нафармить» – от английского farm (в значении долго и упорно собирать (например, артефакты и другие трофеи, выпадающие из убиваемых персонажем монстров). Термин пришел из компьютерных РПГ-игр.

Осень 1994-го. Пятигорск. Я – студент первого курса англо-немецкого факультета.

После моего благополучного поступления родители решили поднапрячься и не отдавать сына в общагу, а поселить на съёмной квартире, где ничто не отвлекало бы от учёбы.

На это решение повлиял недавний, не очень благополучный опыт старшего брата, который, поступив в красноярский сельскохозяйственный институт, был безжалостно почти отчислен и впоследствии переведён под надзор семьи обратно в столицу.

Столицу Кабардино-Балкарии, конечно.

В сельхозинститут Диму занесло отсутствие амбиций, а в Сибирь дядя. В школе брат показывал недюжинные результаты на всяких олимпиадах по физике и математике, а дома его можно было видеть только с инструментами. Он постоянно изобретал и изготавливал различные механизмы и приспособления.

Пока я после уроков или вместо уроков ломал антенны с автомобилей, собирал и курил сигаретные бычки, приворовывал в продуктовых магазинах и заклеивал «Гермесилом» замочные скважины соседей, брат стопками складировал награды, грамоты и благодарности от школьной общественности.

После школы он шёл прямиком в сарай, или на чердак, где оборудовал собственную комнатку-мастерскую и пилил, сверлил, чертил и вытачивал. Лет в четырнадцать он даже вручную изготовил несколько миниатюрных сварочных аппаратов, которые получили похвалы от кабардинских профессионалов и были впоследствии куплены ими за неплохие деньги.

– Будущий инженер растёт! – вынесли приговор гордые родители. Ну, а так как один из наших дядей занимал пост декана в Красноярском Государственном Университете, то после окончания братом школы приговор, совершенно в традициях советского суда, оформился ссылкой в Сибирь.

– Да, чо ты паришься?! – сказали брату два его новых друга-однокурсника, Руслан из Ванавары и Женька из Канска, разливая по кружкам сибирский самогон. – У тебя же ДЯ-ДЯ-ДЕ-КАН!!

Чем больше было прогуляно пар и лекций, тем сильнее Дима проникался этой идеей.

«Ну, в самом деле! Не подведёт же дядя!», – думал он. А условия для корпения над сопроматом и термехом в общаге сибирского сельхоз института были, прямо скажем, не идеальные.

«Абитура, вешайтесь – мы вас будем пи**дить!», – встретила брата гостеприимная надпись жизнерадостной красной краской на сером бетонном боку огромной девятиэтажной общаги. Не «Jedem Das Seine»*, конечно, но по конкретности посыла вполне сравнимо со знаменитым лозунгом с ворот Бухенвальда.

Водка, Сектор Газа, суровые битвы с местными, студентки с химфака, Ace of Base, самогон, суровые битвы со старшекурсниками, спирт «Рояль», сок «Инвайт», другие суровые битвы и не менее суровый протухший кролик, который в качестве кульминации студенческого быта был найден на мусорке, изжарен до угольков и употреблён в качестве закуски.

Всё это наполняло жизнь настолько, что для учёбы места не оставалось.

Зимняя сессия закрылась с мучительным скрипом при полном невмешательстве чиновного родственника. Летняя сессия оказалась уже неприступной для брата и обоих его друзей-сокурсников. Руслан и Женька развели богатых родителей на «занос» преподам, и ушли в «академ». Дима же, как настоящий опальный гусар, сменил сибирскую ссылку на кавказскую и вернулся домой. Теперь он был студентом мехфака КБГУ.