Татьяна Соломатина - Мало ли что говорят

Дальнейшее напоминало театр абсурда…

Брюс ( радостно улыбаясь в камеру ): Бла-бла-бла-бла-бла-бла-бла! ( Поворачивается к буфетчице.)

Буфетчица: Ы-ы-ы-ы-ы. ( Нечленораздельно мычит, с улыбкой дебила глядя на Брюса и судорожно кивая головой в камеру. Мычание отдалённо напоминает английские словосочетания, изучаемые в младшей группе детского сада: «My name is… I’m from…» и тому подобные.)

Брюс ( радостно, с оттенком лёгкой тревоги в голосе ): Бла-бла-бла-бла-бла-бла-бла! ( Поворачивается к Усатой свинье.)

Усатая свинья: (Не мычит, не улыбается, не шевелит рылом, не дышит, глаза стеклянные – она впала в каталепсию – полностью обездвижена. Единственный признак жизни – по свинье в режиме «по усам текло» щедро льёт пот.)

Брюс (радостно-эйфорично, как в преддверии наступающего совместного оргазма с единственной оставшейся в живых после ядерного взрыва прекрасной женщиной ): Бла-бла-бла-бла-бла-бла-бла!!!!! Бла-бла-бла! (Даёт спецназовскую отмашку кому-то невидимому – по телемониторам начинают бегать жевательные резинки и летать прокладки).

Родриго срочно дал отмашку на запуск рекламного блока. Не успел никто рта открыть, как Соня заорала на родном языке: «Мне срочно надо выпить!» Что характерно, все это поняли без перевода – секунд через десять милая девушка принесла ей стограммовую рюмку, наполненную прозрачной, знакомо пахнущей жидкостью. Сонечка вылила содержимое в себя и… чёрт! – «Я отлично знаю английский!»

На изложение Родриго плана действий ушло ещё секунд десять-двадцать, и полминуты – на эвакуацию Марка с помощью двух крепких и небрезгливых ассистентов. Уложились в трёхминутный рекламный блок.

Время – категория относительная. Эйнштейн был прав. Никогда в Сониной жизни не было такого длинного получаса, воспоминания о котором очень коротки. Она с честью – как настоящий воин, как Паганини с одной струной, как Маресьев без ног – продралась сквозь простые и не очень, обычные и специальные, умные и тупейшие вопросы. Она даже, в отличие от Марка, смогла правильно произнести «cytomegalovirus» и много-много других сложных слов и словосочетаний. И она ни разу не произнесла: «It’s mean…»

С Родриго они расставались, как брат и сестра. Двоюродные. Он сказал, что рад знакомству («Естественно!»), передал привет Джошу («А как же!»), сказал, что передаст Соне через него кассету («Видимо, чтобы больше никогда меня не видеть!») – и что всё было не просто excellent, а прям-таки заебись! Прихватив с двух сторон под ручки ожившего и уже разговорившегося Марка, Соня с Брюсом Великолепным спустились в холл, где и попрощались.

Знаете, почему Соня не убила Марка? Неужели на самом деле полагаете, что ей не хватило бы сил завалить этого мокрого, как полевая мышь после грозы, толстячка своей могучей «милитари»-торбой?

Старенький «Фольксваген» Марка был запаркован в непосредственной близости от места избиения. В машине сидел Байкал. В разгар «битвы» Сонин взгляд упал на пса. Вы никогда не избивали отца на глазах у беспомощного запертого ребёнка?

Пока человека любит хоть одно живое существо – он достоин жизни. Особенно если это существо – Байкал. И даже если этот человек – беспринципный, бесчестный, жалкий и лицемерный Марк.

Что касается Джоша – всё объяснилось донельзя просто. Знакомые знакомых сказали ему, что есть человек, которому очень плохо, – он и вся его семья голодают, «не говоря уже о дворецком, конюхе, служанке» и, разумеется, собаке. «Индейца» подвела та же черта характера, а вернее сказать – архетип души, в силу которой один дорогой Соне славянин, находящийся на другом континенте, периодически попадает в аналогичные ситуации. У этих мужчин есть правило – если из мира поступает сигнал о помощи, они не делают вид, что не слышат его. Они просто действуют. Не их вина, что эти сигналы иногда оказываются банальной радиопомехой. Ведь они оба, «несмотря ни на что, продолжают верить, что в людях есть что-то хорошее!» [18]

Но, Слава Мужскому Началу, на одни и те же грабли эти парни дважды не наступают.

Говорили, что на Марка подал в суд мексиканец-гомосексуалист, к которому горе-«переводчик» нечаянно прикоснулся, и вроде бы даже выиграл. «Мелочь, но приятно», – паскудно шепнула Соне евре… простите, одесская часть её внутреннего голоса.

Надеюсь, никто не обвинит её за это в антисемитизме. Тем более что у одного Сониного близкого родственника, голубоглазого кудрявого блондина с широкими татарскими скулами, фамилия заканчивается не на «-ов» и не на «-ин», а очень даже на «-ман».

Кассету Родриго передал.

После скованно-беглого просмотра выяснилось, что изъяснялась Соня вполне пристойно, даже шутила к месту. Но она всё равно её уничтожила – слишком болезненные воспоминания.

«А эта кофточка в ужасных лилиях!!!»

P.S.

Англо-собачий разговорник

Соня сидела в холле гостиницы с упакованным чемоданом, ожидая Аллу. Глаз у неё на бывших соотечественников был уже намётан. Но всё равно было интересно – получится вычислить по внешнему виду или нет?

В Бостоне одна из самых больших русскоговорящих общин в Америке. Мальчики-девочки, бабушки-дедушки – не в счёт. Дети мимикрируют моментально, старики – не меняются. Да и возраст того, кого ожидала Соня, был вовсе не подростковый и не синильный. Отпадают также: нестираные джинсы, рваные кеды и стиль «белый или синий воротничок». Бостонский типаж русских эмигрантов, как правило, кардинально отличается от нью-йоркского. Почти во всём, кроме одного: и в Бостоне и в Нью-Йорке бывшие русские чаще всего евреи. Но в любом случае шансы ошибиться в угадывании конкретно сейчас минимальны. Скорее всего, должно было прийти что-то такое… московско-интеллигентное. Это же Бостон!

Вопрос: «Как можно выглядеть в сорок пять, последние десять живя в Бостоне?»

Ответ: «В сорок пять можно выглядеть как угодно, где бы ты ни жил».

Всё зависит от индивидуальной степени свободы и самодисциплины. Наши дамы тут обычно первоначально пухнут на гамбургерах, как на дрожжах. Соня-то уж точно («пять килограммов за месяц набрала!»). Явно в пищу какой-то синтетический «ожирин» добавляют. Славно, что в Америке тряпьё дешевле семечек.