Татьяна Соломатина - Мало ли что говорят

– Да тихо ты! – зашипела Соня на подругу.

Правда, надо отдать должное – этнический состав населения штата Наташа изложила чётко.

Джим представил всех своему другу. «Все» засияли в ответных улыбках, выученных на троечку: «Nice to meet you… Glad to see you…» И вдруг:

– Невъебенно счастливы!

Соня незаметно пнула хулиганку Наташу в бок. Забавно, но в общем потоке «пользовательской» национальной эйфории стандартных приветствий – проскочило! Даже всегда внимательный и отчасти владеющий русской идиоматикой Майкл не среагировал. До чего же доводят порой людей годы стандартизированно-моторных «медитаций». А сенатор! Это надо было видеть! В ответ на Наташино восклицание он оскалился в такой улыбке, что Соня как врач интуитивно приготовилась вправлять ему вывихнутую челюсть!

– Трансплантаты, – шепнула Наташа, намекая на establish сенаторовых зубов. – У меня у самой в пасти целый BMW! А они ещё и не всегда приживаются. Но бабки каждый раз берут!

Видимо, Наташин взгляд тоже оказался прикован к несоразмерно разъятому зеву сенатора Джея, откуда исходило сияние, как из дипломата, открытого Траволтой в одной из сцен тарантиновского «Pulp Fiction». Только, в отличие от Сони, она успевала всё это комментировать. Вслух, не снимая с лица маски соответствия. Будь Соня менее натренирована – уже давно корчилась бы от смеха на полу.

Не каждый день вот так запросто жмёшь руку сенаторам. Соня даже отечественного – как их там? – депутата в глаза ни разу. Не говоря уже о том, чтобы «иметь честь» и так далее. Даже в «инкубаторах», где они размножаются простым делением, никогда не бывала.

«Может – почкованием?.. Да ну их, в общем!»

А как сенатор был одет! На нём был тёмно-синий костюм, тютелька в тютельку под цвет интерьера залов заседаний (как позже выяснилось). Голубая рубашка в тон и умереннопёстрый галстук из коллекции «не придерёшься». Туфли – не просто элегантно дорогие и стилистически выдержанные, а прямо хоть сейчас на сцену Большого. Часы, очки – всё на месте, как влитое.

Видимо, только в телецентрах и в госучреждениях водятся такие гламурно-глянцевые типы, как Родриго или Джей. По-разному, конечно. Джей – более откровенно лощёный. Эдакое холёное воплощение государственной символики. И вьетнамского ветеранства в нём сейчас было столько же, сколько – в Соне от Штирлица. Время – оно и не такое лечит. А порой и вовсе стирает с наших лиц.

С Джимом они не только пожали друг другу руки, но и обнялись-поцеловались. Примерно так, как нынче принято показывать в дурацких российских фильмах про спецназ. Только менее демонстративно. Вероятно, суровые и трогательные мужские объятия – единственное, что списано сценаристами и режиссёрами фильмов подобной тематики «с натуры», в отличие от всего остального.

Далее вся джинсовая компания отправилась за Джеем, пригласившим «follow me». Правда-правда, все были одеты, как средний американец в свой обычный выходной. Никаких «даун-таунских» костюмов и платьев «леди ин ред». Но самое поразительное, что, абсолютно не сговариваясь, из всего многообразия «джинсового арсенала» все выбрали парусиновые штаны оттенка бархатного занавеса над мемориальной трибуной Кеннеди. Хотя, например, Соня обычно предпочитала синим джинсам – голубые. Вот такая вот колористическая мистика.

В Америке есть вещи абсолютно любых размеров. И не в специальных магазинах типа «Богатырь», «Три толстяка» или «Всё для крупных дам», а в обычных универмагах. Топик до пупа 50-го, джинсы на бёдрах – 60-го и т. д. Так что у них, в отличие от нас, нет «ущемления прав толстяков в районе бутиков». У них, скорее, джинсы стройной девушке европейского сорок второго – сорок четвёртого размера сложно купить. Разве что в магазинах и отделах детской одежды. Да только «мотня» и длина штанин будут коротковаты. Будешь смотреться эдаким Томом Сойером переростком. А так-то – страна самого наплевательского отношения к тому, «что люди скажут» о внешнем виде. Может, потому и не выглядят глупо, что не слишком часто на тех самых людей оглядываются, а больше к себе, любимым, прислушиваются-присматриваются?

Американская манера одеваться с самого начала пришлась Соне по душе. Какая-нибудь «наша тётя», собираясь на экскурсию в подобное учреждение, наверняка бы надела что-нибудь идиотское – платьице с рюшами или «зловещий», деловой, по её мнению, костюм. И, конечно, обувку – какая понеудобнее. А спутник, при наличии такового, непременно будет наряжен в «пинжак с кармана́ми» «не по погоде». Когда Соня замечала подобные экземпляры, никогда не знала – хохотать или рыдать. Впрочем, в этом направлении наметилась тенденция к лучшему – даже «самые отсталые слои населения» нарядились в кроссовки, мокасины, джинсы и прочую, специально разработанную добрыми людьми человеколюбивую одежду. Правда, подавляющее большинство пейзан всё ещё продолжает носить лаковые туфли в паре со спортивными брюками, но это уже проблема общего отсутствия культуры. У нас пока не понимают разницы между безвкусицей и удобством.

Нынче из всех присутствующих только Джея «обязывало положение» к соответствующему look. Смущало его это или нет, но он ни капли не обратил внимания на внешний вид своих гостей.

Который день Соня завидовала бостонским студентам, таким же многочисленным, как и местные белки. Из разных штатов и стран, они бродили с причёсками немыслимых цветов, одетые в «амуницию» всевозможных фасонов и валялись на газонах. В Отечестве, если помните, ранее было нельзя на газонах не то что валяться, но даже ходить по ним строго возбранялось.

Вспоминая, как на первом курсе её выгнала с пары нормальной физиологии старая дева Эмма Вячеславовна из-за парочки серебряных колец и накрашенных губ, Соня завистливо вздохнула. До наших (в общей массе, разумеется) всегда доходит с опозданием на пару десятков лет. Да и на газонах уже можно валяться. Документальное фотографическое подтверждение у Сони было как раз с собой: фотография – она, собственной персоной, в Александровском саду ест мороженое, валяясь на траве рядом с мужем. Демократическое достижение!

В одном ухе у Сони журчал первый официальный государственный язык Соединённых Штатов Америки в исполнении сенатора штата Массачусетс. В другом – пульсировала сочно-русскоговорящая Наташа. Первое время она ещё пыталась улавливать из эфира и переводить «help yourself» трогательные сведения о химической, резиновой, полиграфической и пищевой промышленности штата. О судостроении и авиадвигателях, а также о приборостроении и радиоэлектронике. Видимо, пользуясь случаем, Джей репетировал доклад для… «Сената… или Конгресса?.. Где там они договариваются о том, сколько будет стоить в официальных сметах сидушка для унитаза, чтобы хватило денег на секретные проекты?..» [23]На этой мимолётной аллюзии Сонин аналоговый аппарат «завис», и, как следствие, она полностью переключилась на родную речь. Тем более что в Наташином изложении история и современность штата Массачусетс выглядели гораздо более живыми, нежели в беглой англоязычной номенклатуре. Для сохранения марки достаточно было не забывать периодически заглядывать сенатору в глаза, заинтересованно-одобрительно трясти головой и лучезарно улыбаться.