Федор Московцев - Он украл мои сны

При этих словах Андрис посмотрел в иллюминатор и махнул рукой: «Да чего уж там, я и сам человек разрушенный, в голове которого шуршат и перемалываются множество подводных камней, и нужно потратить очень много сил и времени, пока все эти камни в мешок соберёшь, чтобы не бренчали».

Он посмотрел на Фредди и поставил его на пол.

– Фредди! Ну-ка дай лапу!

Команда исполнилась мгновенно.

– Я взял эту животину по двум причинам: прежние хозяева жестоко с ним обращались, и к тому же он был приучен проситься в туалет. Я не умею этому учить. У меня было две таксы, которые садились передо мной на полу и срали прямо на моих глазах. Никогда не умел дрессировать и наказывать собак. Поэтому взял со 100 % предпродажной подготовкой.

В аэропорту Андрис спросил, куда надо по Москве подбросить. Андрей напомнил, что летит стыковочным рейсом на Волгоград. Тогда Андрис, остановившись, раскрыл портфель, и стал в нём копаться. Не найдя сразу то, что нужно, выругался, и принялся рыться в портфеле с энергией, которую люди проявляют разве что при прохождении международного паспортного контроля. Наконец, он извлёк оттуда две пачки стодолларовых банкнот и, справившись с волнением, сунул Андрею в руку.

– Да вы что?! – опешил Андрей.

– Держи, это твоё!

Андрей подозрительно уставился на деньги, гадая, какую свинью этот коварный похмельный толстяк может подложить.

– Я не могу! Я получаю свою долю прибыли на Экссоне.

Всё же Андрис насильно заставил принять деньги. В приливе благодарности Андрей наговорил кучу любезностей. Дернув поводок, Андрис стал объяснять:

– Понимаешь… я очень благодарен за Урсулу. То, что с ней сейчас, и то что творилось год назад – это небо и земля. Чтобы ты знал: её мать, моя сестра… в общем сбежала из дому, из Риги в Петербург с каким-то хлюстом, он её беременную там бросил; где-то как-то пристроилась, мы конечно помогали ей, когда она вышла на связь. Но она не захотела возвращаться в семью, у неё появилась какая-то своя среда обитания – богема… Короче, ты видишь, семейка Урсулы что надо… В такой, извиняюсь, богемной атмосфере девчонка росла, и в пятнадцать лет сама чуть не ушла из дома. Захотелось взрослой жизни. Это же была какая-то ходячая катастрофа! Бросила школу, собралась стать моделью… стриптизершей – говорит «друг» пригласил… ага…

Андрей с негодованием вставил:

– Сутенер!

– Вот и я про то же, – продолжил Андрис. – Друг-сутенер и подружки-одноклассницы, одетые как пожилые трансвеститы. Пришлось через знакомых разбираться с этим «другом»… но дело не в нём, а в ней. Если её к этому тянет, мы же не можем закатать в бетон весь «модельный» бизнес Петербурга. Хорошо, уничтожим питерский путантрест – а она в Москву!

– Да и черт с ней, со школой, она ничему не учит. Жизни можно научиться только на улице. Я знаю парней, которые вообще ни разу в жизни не заходили в школу, но при этом они отличные ребята, – сказал Андрей, закончивший школу с золотой медалью, а медицинский институт с тремя четверками (остальные пятерки).

Прикрикнув на разлаявшегося Фредди, Андрис продолжил:

– Фууу. Пробовали мы с ней и так, и этак – не хочет она ни учиться, ни на работу выходить в приличное место. Ей нужен ночной клуб или стриптиз. Любое заведение с развлекательным уклоном…

Разговорившись, он повысил голос, не переставая при этом гвоздить Андрея взглядом.

– … насчет этого я строг, развязное поведение, это всегда путь к несчастью, путь к мимолетным связям, которые разрушают психику человека, к абортам, пьянству, наркомании, самоубийствам. В общем, о неприглядных сторонах бытия она имела представление, теперь, чтобы объяснить необходимость нравственного роста, нужно было показать ей образцы счастливой жизни. Устраивал я её к господину Коршунову… ну Ренат знает… в торговые центры, мебельные салоны… ну никак, там атмосфера не та – официоз, никто с ней не собирался нянчиться и брать над ней шефство. А куда ей податься без профессии и опыта работы… понятно куда… И тут Ренат предлагает мне твой Северный Альянс. И знаешь, как-то всё сразу срослось. Деваха моментально втянулась, такой отзывчивый коллектив. До этого, будучи под домашним арестом, она временами забредала на кухню и подолгу рассматривала разделочные ножи, помышляя о самоубийстве, но с момента трудоустройства на твою фирму у неё появилась более перспективная идея. И сейчас, через полгода её не узнать – она уже и в институт собралась! Как это тебе удалось её так приручить, это же настоящий wild child! Ты ведь и в офисе-то редко бываешь, всё аккумуляторный завод и командировки.

Стоя под присмотром откормленного пса и его тучного хозяина, за раблезианскими габаритами которого скрывался мирный отзывчивый характер, Андрей сообщил:

– Да меня все дети любят, я же педиатр… ну закончил педиатрический факультет медицинского института.

Андрис Лейтис, дядя несмышленной отроковицы, так и присел:

– Педиатр?

– Ну да.

Тут взгляд Андриса прояснился, он почесал затылок и понимающе закивал:

– А-а! Детский врач, педиатр… хорошо не педофил!

И его речь снова приобрела иронический стиль.

– Надо же, доктор, отличная профессия, а чего это тебя так далеко занесло от специальности, зафиксированной в дипломе?

Андрис облегченно завершил тему:

– Ну, учебу мы считай сдюжили, как получит диплом – сплю и вижу как её лет в двадцать – не раньше! замуж выдать за приличного парня.

Он тяжело выдохнул и вытер пот со лба: «Фууу!»

Совещание проводили расширенным составом – перед Иосифом Григорьевичем за приставным столом сидели Паперно, Расторгуев, на галерке пристроился Андрей Разгон. В поведении старого седого полковника было что-то тревожное, особенным образом настораживало его подозрительно свежее, бодрое лицо: волей неволей подумаешь, что вампиры ближе, чем кажется.

Расторгуев, исполнительный директор Совинкома доложил о подписании договоров по аренде переданных горздравотделом аптек (по некоторым точкам, даже уже работающим как аптеки под вывеской Совинкома, до сих пор не были оформлены официальные документы), последний вопрос, который остался уладить – вспомощенствования в районные бюджеты. Районные администрации создали спецсчета, на которые обязывали предпринимателей перечислять средства «на развитие инфраструктуры района», фактически кормушка, как у мэра, только на более низком уровне. Размер «помощи» определялся на глазок, понятно, что с ларечника «попросят» меньше, чем с владельца торговой сети. Без денег договор аренды земельный комитет не визировал. Закончив объяснение, Расторгуев передал реквизиты Давиденко:

– Вот, Иосиф Григорьевич, как говорится.