Татьяна Веденская - Плохие девочки

– Зашью. Обязательно зашью, – причитала бывшая. И совала мне в руки жареные пирожки. Из благодарности. Так что мы, получается, были теперь одной большой и дружной семьей. Немного странной, но какую семью можно назвать полностью нормальной? Нет, вы покажите? Нет, я требую!

– Может, поженимся? – спросил меня Тимофей как-то между делом. Кажется, в этот момент он менял масло моему «старику».

– Можем и пожениться, – ответила я также между делом.

Теперь вот жду, что будет дальше. Пока что формально я свободна, как птица. Анька Сухих подцепила в клубе какого-то качка, он пришел к ним работать новым фитнес-инструктором. Так что из них теперь может получиться вполне здоровая и спортивная семья. Я, правда, этим фитнес-иструкторам как-то не доверяю. Помню я, как намучилась, когда мне подарили купон на месяц бесплатных занятий с тренером. Я чуть не умерла! Он искренне полагал, что я могу всерьез и взаправду подтянуться на какой-то палке. И заставлял меня делать три подхода по сто пятьдесят раз на пресс. Сто пятьдесят раз?! Да я на десятом уже дохну. Я и представить себе не могу, как с таким жить. А какой с ним, должно быть, изматывающий секс.

– Да нормальный с ним секс, – возразила мне Анька. – Можно хоть раз в жизни перепробовать все позы Камасутры. И никто не будет врубать по вечерам цикл фильмов «Вторая мировая война» или «Битва за космос».

– Ну тогда совет вам да любовь! – пожелали мы все.

О Басе я не говорю. Наша старая дева легкого поведения была, как всегда, «в поряде». Ее попросили поучаствовать в съемках утреннего спортивного шоу для детского канала. А там «такие мальчишки» – студенты физкультурного института. Они снимали на камеру зарядку, что Бася моментально включилась в работу. Только там и пропадает. Замуж даже не собирается, держится за свой венец безбрачия как за спасательный круг.

Марлена жила одна. Мы не спрашивали ее ни о чем, ждали, когда она решится и расскажет сама. Стас как в воду канул, поэтому-то я и дернулась так, услышав, что он объявился. Перемены начинаются с малого, а заканчиваются черт-те чем.

– И чего он хочет? Увидеть детей? Не давай ему, он недостоин! – моментально высказалась Бася. Легко ей говорить, обеспечивая только себя.

– Это его, вообще-то, дети, – вступилась Марлена. – В конце концов, он их отец.

– Да уж, папаша. И что он сказал? – аккуратно спросила Бася, которая по-прежнему больше всего на свете любила три вещи: сплетни, мужчин с каким-нибудь именем и ни к чему не обязывающие отношения. И сплетни заслуженно занимали первое место.

– Он… ну, вообще-то он хочет вернуться.

– К тебе? – зачем-то уточнила Авенга.

– Нет, к соседке моей, – фыркнула Караська.

– Ну, ты ему отказала, естественно, – Сухих даже поднялась на локте и подалась вперед.

Эх, Сашка, Сашка. Я видела, что ей нечего ответить. Как и всегда, она явно не отказала ему, но как теперь объясняться с нами – она не знала. Я решила сгладить неловкий момент.

– Может, он мне мои двадцать штук вернет ради такого случая? – спросила я. Неловкий момент, правда, не сгладился, зато у меня появились шансы.

– Понимаете, девочки… Он хочет квартиру брать в ипотеку. У меня же, сами знаете, однушка. Ужас, жить невозможно. Мы же там друг у друга на головах сидим. Разве может молодая семья жить в таких условиях? А он хочет взять трешку. И жить с нами. И готов все забыть, – тараторила она, не давая никому и слова вставить. На самом деле, глядя на нее, я могла бы предположить, что Стас уже вернулся и наверняка уже живет. И если я, к примеру, сегодня вечером зашла бы к ней домой, я бы застала его там в тех же самых трусах, что и полгода назад. Поймали моего Карася, и снова на ту же самую удочку. Но девочки еще не осознали, насколько все уже решено, и бурно высказывались. Было провозглашено, что над Сашкой надо брать шефство, что она сама себе не хозяйка и никаких моральных принципов соблюсти не в силах. Было внесено предложение лишить ее временно права голоса относительно ее же собственной судьбы. Бася даже предлагала эвакуировать ее временно на имеющуюся у ее друзей (естественно!) дачу. До получения соответствующих распоряжений. И только Марлена вдруг тихо сказала:

– И правильно.

– Что? – вытаращились мы все. – Что правильно?

– Не надо разрушать семью, – тихо, но твердо добавила она. – Семья – это самое важное. А Стас вообще-то ни в чем таком не виноват.

– Вот и я говорю! – попыталась влезть Сашка, но была вырублена Авенгой. Та просто прикрыла ей рот ладонью.

– Говори, – сказали мы, и Марлена заговорила. Она рассказала, что с тех пор, как ушел Иван, она часто о нем думает.

– Это нормально. Ты же прожила с ним столько лет, это всегда непросто – разводиться, – поддержала я ее.

– У меня развод через неделю, девочки. Я так устала от этого всего – мне сказали нанять адвоката, советовали арестовать счета в банке, снять и спрятать наличные, пока он этого не сделал.

– Это, кстати, умно. Так и надо сделать, – сказала крепкая чужим умом Бася.

– А он, девочки… Он оставил мне все. Написал мне письмо, признался, что сам виноват во всем и не хочет ни в коем случае испортить мою жизнь. Просил его простить и не держать на него зла. Признал в конце, что был бы счастлив, если бы имел возможность вернуться в прошлое и все исправить.

– Ой, ой, ой! Все они так говорят. Не верь никому, – фыркнула опытная в такого рода вопросах Сухих.

– Он ведь переписал на меня дом, – добавила она. – И все счета. Платит за все. Я… честно, я не знаю, что делать.

– Что делать? – вытаращилась Авенга. – Надо бежать по магазинам.

– Понимаете, девочки, я не уверена, что хочу развода.

– Что? – окончательно поразились мы. – Нет?

– Нет, – она покачала головой и залпом допила свой кофе. – Вот вы мне скажите, а чего стоит любовь, если не уметь прощать. Ведь Иван – хороший мужик на самом деле. И всегда им был.

– Хороший, но гулящий, – напомнила Бася.

– Я знаю. Но ведь… где гарантия, что я когда-нибудь полюблю кого-то другого? Где я найду такого же, но не гулящего? И потом, ведь он может исправиться!

– Только не рассказывай себе этих сказок, Марлена. Не обманывай ты хоть сама себя! – возмутилась Сухих. Все наперебой принялись делиться своим опытом, рассказывать всякие страшные истории о легковерных женах и вероломных мужьях. У всех нашлись десятки таких историй. Марлена слушала и хмурилась, а Авенга сидела молча (опять!) и смотрела в Марленину чашку из-под кофе.

– Так, стоп. Девочки, подождите! – Марлена возмущенно махала руками. – Хватит со мной делиться этим негативом. Я и не говорю, в конце концов, что я вот так его приму и поверю ему. Я знаю – это и есть самая большая проблема, что я ему верить больше не могу. Но это ведь решаемо. Я могу и не верить ему. Все равно же мы можем растить детей, можем ездить по миру, разговаривать о политике. Давайте-ка мы с вами все упростим. Он мне до сих пор нравится, он отец моих детей, он ведет себя очень, очень достойно. И помимо всей этой истории, мне его винить не в чем. И что мешает мне вернуть себе такого хорошего на самом деле мужика? Такого, каких, кстати, не так и много?