Роман Симоненков - Игра законом

Поток мыслей смешался в единый сумбур. Первой пришла надежда: «Я здесь ненадолго. Зацепин, друзья, Юрий Владимирович всё порешают, месячишко здесь попарюсь и домой». Затем надежда уступила место здравому смыслу: «Наверное, это обычное состояние большинства, попавших сюда в первый раз. Надо оценить ситуацию, чтобы потом избежать немалую долю страданий».

– Ну что, думаешь, как и кто тебя доставать отсюда будет, – перебил его размышления тот, что представился Жу-рой, – я тоже так думал… все так думают.

Он точно угадал направление мыслей Глеба, тем самым напомнив, что за день дважды ему удавалось считывать информацию с людей и предсказывать события.

– Попасть сюда несложно, а вот выпускают отсюда очень неохотно. Да и круговая порука ментов сильно этому способствует, – если тебя отпустить, кто-то ж должен отвечать за необоснованное содержание под стражей, – вмешался в разговор второй шахматист, которого звали Сеня.

– Понимаю я всё, мужики, – оторопел Корчагин, – но беспокойный ум разве угомонишь, мысли, как насосом, закачивает и крутит-вертит по всей голове.

– Это так всегда в первый месяц, потом всё поменяется до наоборот, – не выговаривая букву «р», произнёс Жура, – вон, посмотри на Шкафа… тупит лежит. Четвёртый месяц у него пошёл. Дней через 30–40 и ты тормозить станешь, как телега скрипучая. Все проходят тут примерно одинаковые циклы, порождающие сходные друг с другом состояния души.

Убогость положения начинали скрашивать нормальные человеческие отношения сокамерников. Время то тянулось густой тягучей смолой, то взрывалось лошадиным галопом. Никогда на свободе даже за год не узнаешь про человеческую судьбу с подробными описаниями и переживаниями так математически подробно, как тут без усилий осваиваешь за несколько дней. Уже на следующие сутки Глеб выяснил, что все трое – бывшие сотрудники УБЭПа и вменяется им взятка при исполнении служебных обязанностей. Шкаф говорил, что его подставили, а Саша Журавкин и Семён Клевцов честно признались, что ума и опыта не хватило. Слава Богу, откровенных недолюдков не было. Все в достаточной степени образованные ребята из приличных семей. Сеня оказался женат, поэтому часто сотрудница местного магазина радовала очередной передачкой. Эти подарки судьбы позволяли поддерживать белковую массу тела без помощи недоваренного супа из кильки в томатном соусе и чёрно-жёлтого липкого пшена.

За две недели лишь один раз удалось покинуть мрачную коробку камеры. Следователь, выполняя трудовые обязанности, предписанные неведомыми инструкциями, задал ряд ожидаемых вопросов. Адвокат «кормил завтраками», сетуя на невозможность частого посещения СИЗО. 50 км от Москвы всё-таки! Травил удушливый информационный голод. Глеба не пугало отсутствие действий со стороны Зацепина. Он после смерти родителей уже больше пятнадцати лет не знал страха, просто было до зелёных соплей обидно наблюдать, как ломается хрупкая дружественная нить отношений. Слова о том, что дело находится под контролем и будет спущено на тормозах, на поверку оказывались не более, чем валидолом для перенесшего обширный инфаркт.

– Колокол-Бэл перестал звонить, притих, как соловей к концу лета. Не так пошло где-то, как Вася предполагал, – думал Жига, вспомнив кличку заказчика, – но, что именно?

– Опять думу крутишь профессор? – шутил Сашка Журавкин, – готовься уже, через полчаса тебя в ИВС повезут. Сколько там пробудешь? Кто знает?

– Очная ставка больше часа не продлится, – раздумывая, забубнил Глеб, так что к вечеру готовьте на меня бутерброды тоже.

– Это, брат, не факт, – отозвался из угла Шкаф, – я в прошлый раз три дня прождал в изоляторе временного содержания. Нет ничего более постоянного, чем временное.

ИВС находился в здании Следственного Управления, в трёх километрах от СИЗО. Глоток свежего утреннего воздуха одурманил голову. Воздух был именно свежим, может быть, не совершенно чистым, как, например, искусственно приготовленный, специально тщательно очищенный, находящийся в баллонах под давлением. Присутствие в воздухе загрязняющих веществ не воздействует отрицательно на организм, если он достаточно свежий. Однако несвежий воздух в изоляторе, даже если он совершенно чистый, неблагоприятно влияет на организм и давит, как невидимый природный пресс. Жига жадно глотал пространство ртом и тянул носом, ощущая потоки живительной свежести, растекающейся по всему телу. Безусловно, он не знал о сложной биологической природе свежего воздуха, но чувствовал его всей своей сущностью.

Через несколько часов нахождения в ИВС Глеб понял, что его одиночество может продлиться долго. Обеденный перерыв пятницы давно закончился. Он составил для себя пять вопросов, которые задаст потерпевшему Евстигнееву. Прокручивая в голове предстоящую очную ставку, он мысленно её редактировал. В камере изолятора было прохладно, и не было дыма от сигарет. Утомлённое тело расслабилось, дыхание замедлилось, и Жига сам незаметно для себя уснул.

Сны Корчагину снились крайне редко и всегда были красочными и яркими, погружение было глубоким, а картинка сновидений ясная и реалистичная. Он оказался в деревне, где провёл всё детство. Это было неподалёку от дома, на большой праздничной поляне, усыпанной неповторимым разнообразием цветов и трав. Запахи дурманили и переплетались в изысканный букет, который хотелось попробовать на вкус. На окраине поляны, возле небольшого бора, стоял большой одинокий улей. Глеб стал наблюдать за пчёлами. Улей напоминал разумное существо, хотя каждая особь в отдельности была простым насекомым. Каждая пчела точно знала свои обязанности и строго следовала общим правилам и распорядкам. Мёд прибавлялся на глазах. И вдруг рядом с ульем появился огромный великан, который вмиг собрал весь мёд и съел. Пчёлы недовольно пожужжали и стали заново собирать мёд, который на глазах заполнял соты. А великан время от времени появлялся и с удовольствием забирал плоды труда себе. Пчёлам было не понять, куда пропадает мёд и почему. Вдруг пчёлы стали казаться Глебу маленькими людьми, которые что-то делают, а улей нашим огромным миром. Степень осознанности маленьких человечков также не позволяла им понять многие вещи… Он кричал, пытаясь обратить на себя внимание. Хотелось рассказать человечкам, что происходит с ними и вокруг них, но крик, растворяясь в пространстве, не долетал до людей…

– Просыпайся, мил человек, телеса подкрепить надобно, а то солнце скроется скоро, – кто-то тихо шепнул ему на ухо.

Глеб вскочил, потеряв понимание того, где он находится. Сон вернул его в беззаботное прошлое, из которого так не хотелось возвращаться. Напротив него сидел мужчина средних лет. Полумрак камеры позволил разглядеть, что одет он был в чистую одежду светлых тонов, голову уже покрыл серый туман седины, и, что самое странное, сокамерник имел бороду. По всей видимости, привезли его сюда не из СИЗО.