Владислав Князев - Русская комедия (сборник)

– Но зачем тебе, родимый Колдыбан, легендарный подвиг? Только для того, чтобы поднять коронный третий стакан? И вся радость? Как пить дать!

Вот так. А теперь протрем-ка свое пенсне. Глянем-ка всем и вся прямо в лицо. Эх, как они сейчас сядут в лужу! Эх, как ударят лицом в грязь!

И что же мы узрели? Стоит наш честной Колдыбан и все никак не сядет в лужу. И не собирается ударить лицом в грязь. Куда там! Чему-то хитро улыбается, лукаво ухмыляется и… вроде бы как мигает нам левым глазом. Точь-в-точь как ошалевший волжский бакен, которому главбраконьер и большой весельчак Гаврила Акулов ставит под самый глаз-светофор полный стакан французского коньяка.

Дескать, стыдно мне, Колдыбану, за вас, добры молодцы! Дескать, по-московски рассуждаете.

– Как пить дать – на Самарской Луке не проблема, – говорит за всех ночной сторож Хлюпиков. – Как дать пить? Вот в чем вопрос.

И тоже вроде бы как… подмигивает нам левым глазом.

– Что все это означает? – пролепетали мы.

– Ну-у-у… – загудело честное собрание. – У-у-у.

– Ну-у-у, – лучезарно заулыбался Хлюпиков. – Честному колдыбанскому собранию открывается удивительная, совершенно особая истина. С общего согласия я оглашу ее.

– О, верные сыны Колдыбанщины! – воскликнул он, сияя уже обоими «бакенами». – Во-первых, вы хотите слишком легко отделаться. Проводы в легенду Луки Самарыча были организованы показательно, но… зачем же повторяться? Так что утонуть посреди детского пляжа или в луже на центральной городской площади вам не удастся. Придумайте, пожалуйста, что-нибудь похлеще.

– Во-вторых, ваш бесстрашный предводитель только что опроверг истину всех времен и народов на предмет того, что смерть, даже лютая и неминуемая, – это насовсем и навсегда. Здесь и сейчас Лука Самарыч показательно поверг смерть во прах и восстал к новой жизни. Ничто не мешает его сподвижникам последовать этому вдохновляющему примеру. Не так ли?

– Стало быть, родимый Колдыбан поднимет свой коронный третий стакан вовсе не на тех радостях, что клиенты МуПОПа номер тринадцать взяли да и сгинули почем зря. Третий стакан будет поднят по случаю того, что названные сгинувшие лица возьмут да и возродятся. И не абы как, а легендарными героями.

Читатель, мы не ослышались? Кажется, нет. Тогда что же это означает?

– От имени всего честного собрания, – немедля возвестил люкс-церемониймейстер Тигран Львович Леопардов, словно имел в кармане, а может и имел, готовый сценарий, – позвольте заверить вас, соратники Луки Самарыча, что родимый Колдыбан в свою очередь свято помнит и непременно выполнит наказ любимого героя. Доведите удивительную колдыбанскую быль до конца, и мы буквально в ту же минуту вдохновенно положим начало удивительным колдыбанским легендам и былям.

И не успели мы глазом моргнуть, как Леопардов уже гремел на все Поволжье:

– Кто за то, чтобы вдохновенно слагать удивительные легенды и былины о благородном и бесстрашном Луке Самарыче, а равно…

Он вдруг умолк и многозначительно глянул на Хлюпикова. Как бы передавая ему эстафету. И тот принял ее. Не так громогласно, но очень убедительно – прямо по Станиславскому и по Немировичу-Данченко, а пожалуй, даже и по Вахтангову вкупе с Мейерхольдом отчеканил:

– …А равно о его благородных и бесстрашных соратниках-удальцах?!

– За! – не колеблясь ни секунды, ответствовал родимый Колдыбан.

– За! – гаркнули седые Жигули так, что над Олимпом прогремел гром, непосильный самому Зевсу. – Знай наших, знай!

И что ты думаешь, читатель? Да не думай зря. Все равно не додумаешься до того дива, которое случилось.

Мы завелись. В нас заиграла кровь буйных предков. Мы буквально задыхались от удивительной волжской удали.

Расправил по-гвардейски плечи мент Самосудов. Так что погоны стали на попа. Встряхнул по-казацки чубом банщик Безмочалкин. Так что все французские парики облысели от зависти. Выпрямил по-чемпионски свою радикулитную поясницу шкраб Молекулов. Так что «колы» в дневниках его учеников почтительно изогнулись на манер цифры 2. Прокашлялась по-шаляпински луженая глотка антиэнциклопедиста Профанова. Так что знаменитые оперные басы Мари-инки и Ла Скала осипли и дали петуха в самом интересном месте выходной арии. Ну а вечный студент Роман Ухажеров так по-пиратски заиграл желваками, что несравненный рыцарь сэр Ланселот сразу поднял руки вверх от страха.

«Стоп! – кричит читатель. – Пусть сначала вас освидетельствуют психиатры».

Зачем? То, что мы сумасшедшие, ясно и без врача. А куда деваться? Ты же слышал, читатель, какой удивительный ход сделал Колдыбан. «Умрите, но возродитесь! Назло всем смертям всех времен!» Просто с ума сойти! Ну разве могут истинные колдыбанцы сдать игру в такой момент? Наш ход!

«Стоп! – машет руками читатель. – Неужто совсем рехнулись? Ведь вы, в отличие от Луки Самарыча, лица не виртуальные, а совершенно реальные. Ему-то можно и сплыть и всплыть. А вы-то ни за что не всплывете».

Ах, читатель! Ты, конечно, прав, но рассуждаешь все-таки по-московски. А если по-колдыбански, то на Самарской Луке всегда есть место диву…

«Волга-матушка! – мысленно воззвали мы к великой реке, отвесив ей сыновний поклон. – Долго собирались мы на подвиг. И вот собрались. Аж на суперподвиг. Подскажи, пожалуйста, как нам его совершить половчее да похудожественнее? Чтобы весь мир закашлялся от удивления».

И подмигиваем Волге левым глазом. Дескать, вот какие твои сыны удальцы. Но не весела была на сей раз Волга-матушка.

«Ох, ребятушки! – тяжко вздыхает она. – Есть такой суперподвиг. Да не знаю, по плечу ли он вам…»

«Не разводи волокиту, матушка! – продолжаем по-геройски балагурить мы. – Да мы на любой подвиг – как на октябрьский парад, а равно к теще на блины с икрою. Было бы в руках наше непобедимое оружие – наш третий стакан!»

«Ох, ребятушки! – не успокаивается Волга. – В том дело, что без третьего стакана вам идти на подвиг, без него».

«Как же так, матушка! – вскричали мы. – Сама учила: до последнего дня и до последнего дна…»

«Эх, бедолаги вы мои, – горюет Волга. – Пришло ваше время. Точнее – вышло. Ни дня вам больше, ни дна. Ни дна, ни покрышки».

И умолкла. И молчит. Будто не в силах больше произнести ни слова.

Ах, читатель! Прав ты, как всегда, оказался. Надо было нам остановиться, надо было. Зря мы, как всегда, увлек лись, зря. Ты понял, ушлый и дошлый, что совершенно безоружными посылает своих сынов Волга-матушка на страшный бой? Голыми руками придется брать нам за горло нашу лютую погибель-смертушку. А деваться все равно некуда.

Нас ждет не дождется в легенде Лука Самарыч. К нам взывает о спасении обездоленная эпоха. На нас с верой и надеждой взирает вся держава и все благородное человечество. Ну!