Владислав Князев - Русская комедия (сборник)

Раздались, как всегда, Геракловы всхлипывания.

– Ну? Как вам нравится такой Голливуд, в смысле хеппи-энд? – утирая слезу, черно пошутил полубог. – Какая-то мушенция умирает как герой, а величайший герой благодаря ее стараниям – как мушенция. Да еще на липучке… Вот как может испортить самую красивую героическую легенду неразумная женщина!

– Как пить дать! – с полным пониманием и сочувствием отозвались мы и снова двинулись к барной стойке.

– Куда? – взревел колхозным трактором Геракл. – К Самарычу! Бегом! На всех парах!

И мы побежали. Правда, не на всех парах, потому что последний стаканчик нам так и не удалось поднять и пары «Волжской особой» остались выдыхаться на барной стойке. Но все-таки мы шустро бежали. На берег-бережок, где Лука Самарыч держал страховидную прадедовскую деревянную лодку, которую он именовал «волжским челном».

Почему мы обратили стопы в эту сторону, а не в другую, где, согласно официальной версии, в центре видовой площадки застыл Лука Самарыч – герой? Да как сказать? Просто особая колдыбанская интуиция подсказала, что супруга нашего супера в силу загадочной женской логики явится именно сюда, где собрался покататься с транзитной красавицей не Лука Самарыч, а его двойник-чурбан.

Так и случилось. Деянира Вторая, то бишь законная супружница нашего пузана по имени Капитолина (отныне всем и каждому надлежит знать это имя назубок), прибыла именно на волжский берег-бережок. То есть все по своей особой логике перепутала. Тем не менее в легенду (или в быль?) вошла по-колдыбански. То есть как по маслу. И утерла нос не только древнегреческой Деянире, но и всем другим женам супергероев.

Вот как это было.

Мы прибежали на берег в самый интересный момент. Солнце как раз опускалось за Жигулевские горы, небо было еще позолочено, а гладь реки обрела лирический серебристый оттенок. Страховидный челн нетерпеливо бился о берег, словно горячий рысак, готовый лихо помчать колесницу любви в далекие дали.

Уралочка и ее кавалер-чурбан уже были на месте. В то время, когда мы их узрели, она шаловливо помахивала бутылкой шампанского заходящему солнцу: не исчезай, мол, есть что выпить. Чурбан, кстати, в этот момент не очень походил на Луку Самарыча, ибо был уж чересчур галантен. Ну прямо по-московски. Он поднял даму на руки, чтобы посадить в челн.

И вот когда картина достигла наивысшей лирической выразительности, как будто с неба раздался голос третьего лишнего, то есть Деяниры-2:

– Ах, как мило!

Затем она появилась на берегу. Уже не как бы с неба, а как бы из-под земли. И голос ее, соответственно, звучал не ангельски, а наоборот.

– Черт меня побери, – сказала она неангельски, – если я тоже не хочу покататься. Как пить дать!

«Сцена у фонтана» началась. Ситуация была, прямо скажем, не фонтан. Солнце и то поспешило спрятаться за Жигулевские горы, с неба вмиг сошла позолота, а река покрылась «гусиной кожей», в смысле мелкой рябью. Чурбан? А вот он вел себя адекватно. Не вскрикнул, не побежал наутек и даже не шелохнулся. Просто застыл с прекрасной спутницей на руках – и молчок. Всё как и подобает монументу.

– Что означают ваши слова, о достойнейшая представительница Колдыбанщины? – весело обратилась уралочка к Капитолине в стиле ее мужа. – Уж не означают ли они то, что вы хотите покататься с нами?

– Не с вами, – возразила ей Капитолина. – Вместо вас.

– О-о-о! – пропела в ответ уралочка пока еще не полным междометием. – Вам так нравится мой кавалер?

– Совсем не нравится! – отрезала Капитолина. – Потому что это не ваш кавалер, а мой законный супруг.

Вид у законной супруги был такой, что древняя гречанка на месте уралочки превратилась бы в русалку и, поджав хвост, нырнула на самое дно. Москвичка обернулась бы тигрицей и зарычала: «Ах, ты – жена? Тогда вдень мужу резинку в штаны». Словом, и древняя гречанка, и современная москвичка наверняка поставили бы своего кавалера в неловкое положение. Но уралочка – что значит общение с легендарным предметом, пусть даже чурбаном! – уже мыслила и поступала истинно по-колдыбански.

– О-о-ох! – реагировала она полным междометием. – Неужели я вижу жену легендарного Луки Самарыча?

– Вроде того, – подтвердила ее собеседница и по-колдыбански чопорно представилась: – Капитолина Егоровна.

– А-а-ах! – воскликнула Дуся. – Как я рада вас видеть!

И это были не только слова. Соперница так была рада Капитолине, что даже спрыгнула наконец с рук кавалера, которого Капитолина называла своим мужем. Более того, она подбежала к Капитолине, решительно сунула ей в руку стакан и ловким движением, которому позавидовал бы наш потомственный бармен Подстаканников, откупорила шампанское.

– За приятное знакомство! – провозгласила она тост. – Будем подругами!

Что сделала бы древняя гречанка на месте Капитолины? Превратилась бы в русалку и потащила соперницу на дно реки: пить не шампанское, а промстоки местного кир-комбината. Москвичка обернулась бы тигрицей: «Ты чьим шампанским угощаешь? Ты же последние штаны с моего мужа снимаешь!»

Словом, и древняя гречанка, и нынешняя москвичка заставили бы предмет спора краснеть за них.

Колдыбанка Капитолина поступила, конечно, не так. Она спокойно осушила стакан и спокойно обратилась к своей новой подруге:

– Что все это значит? Уж не значит ли все это, что вам нравится мой муж?

– Ах! Ох! – драматично пропела уралочка и тут же не выдержала – весело переставила звуки в своих междометиях: – Ха-ха! Это же не муж ваш. Это же его двойник. Хо-хо!

– Двойник? – переспросила Капитолина. – В каком смысле?

– В прямом, – ответила Дуся. – Вы разве не знаете, что сегодня вашему легендарному мужу поставлена статуя из столетнего дуба? Статуя тоже легендарная, она обладает способностью оживать. Вы еще не видели ее? А-а-а… Тогда причина недоразумения понятна. Ваш легендарный муж и дубовый чурбан, в смысле двойник, очень похожи друг на друга. О-о-о… Как две капли воды. Ни за что не отличишь. Даю вам слово, а на Самарской Луке верят на слово, не так ли?

– Так, дорогая подруга, так. Но как различаете два неразличимых предмета вы? – задала весьма логичный вопрос Капитолина.

– Очень просто, – ничуть не смутилась экзаменуемая. – Два неразличимых предмета стояли рядом, но я пригласила на свидание именно статую. Так и сказала при свидетелях: «Лука Самарыч! Разрешите покататься на лодке с вашей статуей». Лука Самарыч промолчал, а молчание – знак согласия.

Супружница Луки Самарыча не нашлась что ответить, а молчание – знак согласия.

– Следовательно, данный предмет, – уралочка указала на своего кавалера, – это всего-навсего чурбан. Чурбан не может быть законным супругом. Как пить дать?