Марта Кетро - Книга обманов (сборник)

– Привет, сестричка! С днём рождения! Ну и заварила же ты кашу!

– Я? Да я сама в этой каше варюсь, как кусок грудинки. Ты-то как, Джонни?

– Кстати, я больше не Джон Касас.

– Чего?? Имя сменил, дурачок?

– А ты как думала? И всё из-за тебя! Большая удача, что парни в пиджаках нашли меня раньше, чем твои долбанутые обожатели. Сидеть бы мне сейчас в подвале на цепи в качестве заложника, ожидая, когда ты отдашься какому-нибудь маньяку в обмен на мою жизнь. Ты бы переспала ради меня с маньяком, а?

– Не болтай глупостей, дальше-то что было?

– Ну, прихватили твоего братика «безы» и всё подробно объяснили. Джона Касаса больше не существует, а у меня теперь новый город за окном, новая ксива и новый нос на всякий случай.

– Судя по тому, что ты до сих пор не протрепался, ничего конкретного мне знать нельзя?

– Говорят, на самой проверенной линии возможна утечка. Но я буду звонить каждую неделю, сестричка.

– Спасибо, малыш. И прости.

– Да не за что. Боссы накрошили деньжат, так что яьтолько в выигрыше от этой истории.

– Ты ловкач, Джонни.

– Ещё бы! Целую, сестрёнка, держись.

– Постараюсь, милый.

И Мардж решила держаться.

– Надо отметить, – с деланной скорбью сообщила девица, – что сотни самозванцев поторопились объявить себя любовниками госпожи Касас. Поскольку мы не смогли связаться с ней, нам пришлось провести тщательное расследование, опросить Близких Друзей и даже провести некую литературную экспертизу, сличая персонажей и прототипы. И мы готовы познакомить вас с тремя мужчинами, чьи отношения с ЭмСи подтверждены практически документально. Итак, встречайте: последний любовник несравненной!

Мардж очень хотелось зажмуриться и заткнуть уши. Но она смотрела. Раздались аплодисменты, и в студию танцующей походкой вплыл Марк. Он был аккуратно подгримирован, великолепно одет и производил сногсшибательное впечатление, но Мардж уставилась на него, как на кусок дерьма, внезапно обнаружившийся в фамильной супнице из веджвудского фарфора: с ужасом и долей гадливого любопытства – как, как могло произойти, чтобы золотистый бульон с фрикадельками превратился в такое?

Марк уселся, закинув ногу на ногу, и обаятельно улыбнулся в камеру.

– Расскажите нам о вашей великой любви, Марк! – проворковала ведущая.

Марк немедленно стёр улыбку и картинно прикрыл лицо рукой:

– Она похитила мой покой! Помню, в нашу последнюю встречу, страстно сжимая в объятиях бесценное тело, я умолял Мардж не уезжать. Но работа превыше всего! Она рыдала, как дитя, но осталась непреклонна.

– Что ж, гений ЭмСи виден во всём: если бы она поддалась на ваши уговоры, мы бы её потеряли, Изменение неминуемо состоялось бы.

– О да, она не только сексуальна и умна, её интуиция поражает. В постели… нет, я не готов сообщать интимные подробности, но поверьте на слово, более чуткой и отзывчивой любовницы мне не встречалось. Она угадывала самые потаённые желания…

Мардж не верила ушам. Нет, она и правда ничего себе трахается, но изумляло другое – как неглупый и тонкий человек, каким казался Марк, мог нести такую запредельную свирепую пошлость?

Его речь, смахивающая на порнорассказ, адаптированный для глянца, приближалась к концу. Время истекало, и ведущая взяла слово:

– Возможно, госпожа Касас сейчас смотрит ваше выступление и, как и все мы, утирает слёзы умиления. Что бы вы хотели сказать ей, Марк?

Он вскочил, раскинул руки и простонал:

– Я люблю тебя, Мардж, приди же ко мне!

Камера приблизила его лицо, перекошенное фальшивой экзальтацией, и Мардж не устояла перед искушением. Она ловко плюнула в экран и тут же полезла за бумажной салфеткой.

После рекламной паузы девица объявила следующего гостя:

– В сердце ЭмСи есть место не только страстям, но и нежной духовной привязанности. Встречайте: бывший любовник и преданный друг на все времена!

Крис выглядел неплохо для своего возраста: красные прожилки, испещрившие бледную кожу массивного носа и вялых щёк, тщательно запудрены, кое-где для пущей томности положены тени. Редкие светлые волосики, которые раньше доходили до плеч и придавали Крису неопрятный вид, теперь пострижены довольно коротко: суровый скандинавский воин, вышедший на тропу любви.

– Смело могу сказать, что, хотя наша связь прекратилась много лет назад, никто не знает Марджори лучше меня. Ещё студенткой она поверяла мне секреты, шептала на ухо сокровенные мысли, делилась надеждами и чаяниями. Мы перемежали словесные излияния поцелуями, а любовные игры – совместным творчеством. Я руководил написанием её первой книги, был суровым критиком и добрым учителем, и Мардж через годы сохранила благодарность и уважение ко мне. Она несла каждую книгу мне, как самому строгому судье. Я думаю, именно почтение убило нашу страсть, но я никогда не забуду её вдохновенное тело, полные ноги, жаркий рот…

«Сука, он сказал “словесные излияния”!» Мардж разобрал смех, она сложила указательные и большие пальцы так, чтобы руки походили на пару гусей, орущих друг на друга нос к носу, – во времена её детства этот жест назывался «бла-бла-бла», и дурашливым голосом озвучила их: «Ты это слышишь?» – «А ты?» – «Баклан, он сказал “вдохновенное тело”!» – «Прикольно!»

Крис тем временем закончил расписывать её прелести и, проникновенно приговаривая: «Дорогая, я жду тебя!», удалился.

«Вот ведь, – искренне удивилась Мардж, – врут как на покойницу».

Во время ролика, посвященного силиконовым вставкам в лифчики («Никакого риска для здоровья и приятная мягкость на ощупь!»), Мардж гадала, кого ещё выкопали чёртовы журналисты, но ни одно предположение не подтвердилось.

– Она всегда была роковой. Разбитые сердца и сломанные жизни устилали её путь. Встречайте: первая любовь и первая жертва!

Он выглядел трясущейся развалиной, хотя ему было далеко даже до пятидесяти. Но слабое испитое лицо, костлявые руки и сутулая спина могли принадлежать старику, и подтянутая пожилая дама, придерживающая его за плечи, казалась старшей сестрой, а не матерью. Мардж сначала узнала её и только потом выдохнула – Брюс.

– Мардж была совсем девочкой, когда растоптала меня, размазала по асфальту. Она была нежной и страстной, любила кусаться в постели, до крови царапала спину, но эта боль – ничто по сравнению с болью, которая обрушилась, когда она ушла. Будто кишки прожгло, я мог заснуть, только обняв платье, которое она однажды у меня оставила. Мама хотела его сжечь, но я пригрозил самоубийством, и она поклялась положить платье со мной в могилу. Я чувствую, это произойдёт совсем скоро. Двадцать лет непрерывной муки истощили плоть и надорвали сердце. Мардж, Мардж, что ты сделала со мной! Его мутные глаза заняли весь экран и заволоклись слезами.