Лариса Райт - Алая нить

Впоследствии Пепе не раз говорил друзьям, что матадоры – действительно великие фаталисты, их все время направляет судьба, ведет по жизни, хранит, оберегает, а порой преподносит неожиданные сюрпризы.

Свой сюрприз Хосе Ривера сорока двух лет от роду видит через несколько секунд после того, как решается вылезти из автомобиля. Точнее, сюрприз сам бросается к нему тощей тенью из придорожных кустов, больно бьет по лодыжке и дергает за рукав.

– У тебя есть что-нибудь поесть? – требовательно спрашивает чумазое существо, замотанное в невообразимые лохмотья.

Пепе на всякий случай перекладывает бумажник из заднего кармана брюк в передний и лезет в машину за пачкой кукурузных чипсов.

– Держи.

– Ага. Класс! А можно я погреюсь в твоей тачке, пока ты будешь чинить колесо?

Матадор нерешительно рассматривает босые ноги в налипших комьях земли, переводит взгляд на светло-бежевый салон «Сеата», вздыхает:

– Залезай.

– Вау! – победно верещит цыганенок и ужом проползает по водительскому сиденью на место пассажира. И не думая спустить на пол грязные ноги, разрывает пакет и начинает есть, громко чавкая, ни на что не обращая внимания.

– Ну, ты ешь, а я тут это…

– Ага.

– Ты просто посидишь, да?

– Ага.

Хосе Ривера вынимает ключи из зажигания и тут же одергивает себя: «Идиот! Ведь это совсем ребенок!» Но внутренний голос намекает, что у чумазого дитяти могут быть сообщники отнюдь не нежного возраста. Те пятнадцать минут, что матадор потратил на смену шины, были худшими в его жизни. Такого животного страха он не испытывал даже на арене, хотя рога быка не раз полосовали его тело. Но коррида – это честный бой с благородным противником, который никогда не станет таиться и нападать из-за спины. Бык всегда действует честно, открыто и благородно, зверь встречает соперника лицом к лицу. Той ночью у матадора нет ни единого шанса увидеть неприятеля в случае нападения. Орудуя домкратом, Пепе взмокает, но не от физической нагрузки, а от страха. Однако вопреки ожиданиям и, наверное, благодаря счастливой случайности никто не выбежал из кустов и не обрушил на его голову града ударов.

Завершив работу, матадор подавляет желание отряхнуть кресло от грязи и садится за руль.

– Я закончил, – заявляет он, не в силах прямо указать существу на дверь.

– Ага.

– Ты… Ты можешь идти.

– Ага.

– Ну так…

– Ща, доем только. А попить у тебя ничего нет? В горле все прямо ссохлось.

– Пересохло, – машинально поправляет Пепе.

– Ага. Так есть попить?

– Нет. – Матадор искренне сожалеет.

– Может, купишь? Тут через пару километров заправка. Тебе все равно в ту сторону.

– А тебе разве можно убегать так далеко от дома? – пробует пожурить нахального собеседника мужчина.

– Короче, воды купишь? – грубо одергивает ребенок.

– Ну ладно. – Матадор заводит двигатель.

«Знал бы, что тут поблизости заправка, ни за что не остановился бы, дотянул до безопасного места».

– Что тебе купить?

– Говорю же, воды. Только не вздумай брать малюсенькую бутылочку, возьми сразу литр. Меня ужас как жаждит.

– Надо говорить «у меня жажда».

– Ага. Давай, иди покупай.

Хосе Ривера не решается перечить и спешит выполнить приказ маленького командира. Принесенная им пластиковая емкость Agua Sana в мгновение ока оказывается полупустой.

– Фу, – чумазая ладошка вытирает мокрый рот, – напилась.

Пепе удивлен и озадачен:

– Ты девочка?

– А че?

– Ничего. Просто…

– Че «просто»?

– Не похожа!

– А, – довольно машет рукой малышка и обнажает белоснежные зубы в широкой улыбке. – Это Лоле все говорят.

– Значит, тебя зовут Лола?

– Ага.

– А лет тебе сколько?

Девочка сосредоточенно ковыряет в носу.

– Я спросил, сколько тебе лет?

– Ну восемь.

– Не «ну восемь», а просто восемь.

– Ага. – Палец вновь оказывается на прежнем месте.

– Давай, Лола, я отвезу тебя домой.

– А ты уже привез.

– То есть?

– Видишь вон ту скамейку с картонкой? – Девочка показывает на зеленую зону отдыха за заправкой.

– Вижу.

– Я там живу.

– То есть как?

– Просто. Сплю. Только надо уходить до рассвета и приходить, когда стемнеет, а то эти с заправки узнают и расскажут обо мне полиции. Меня тогда заберут, а уходить мне отсюда нельзя. Ой, – вдруг пугается малышка, – только и ты им не говори!

– Хорошо. А почему тебе нельзя уходить?

– Я жду, когда за мной вернутся.

– Кто? Родители?

– Нет. Все.

– Кто все?

Малышка оглядывается по сторонам, как будто чьи-то уши могут уловить, что она шепчет в закрытом автомобиле.

– Понимаешь, папа убил маму, дядя Роми пристрелил папу, а потом поджег дом.

У Пепе расширяются глаза от ужаса, но девочка не замечает произведенного эффекта, продолжает спокойно объяснять:

– Дядя Роми, он главный. Он сказал, что надо уходить, иначе его заметут. Ну, все собрались и ушли, а меня забыли. И я вот жду, когда за мной вернутся. Я же в таборе.

– Давно ждешь? – ошарашенно спрашивает Пепе.

– Кажется, третий месяц, но я не уверена. А что? Это много? Они уже слишком далеко ушли, да? Думаешь, мне еще долго ждать надо?

Матадор лишается дара речи. Конечно, он знает о цыганском кочевом образе жизни, осведомлен, правда, поверхностно, о культуре этого народа, но он никогда раньше не слышал, чтобы цыгане бросали детей. Бывает, уходит женщина в другой табор, оставляет потомство, так ее дети тут же становятся «сыновьями полка». Как же они бросили эту девчушку? Случайно или специально? Всякое, конечно, может случиться. Не в национальности тут дело. Дело в том, что ребенок один, и понятно, что никто и никогда за ним не придет.

– Думаю, ждать тебе больше не надо, Лола.

– Почему?

– Никто не вернется, и лучше всего как раз пойти в полицию. Я тебя отвезу.

– Предатель! – взвизгивает девочка и, смачно плюнув в лицо доблестному матадору, выскакивает из машины.

Хосе Ривера наблюдает, как она со вздрагивающими плечами бредет к холодной скамейке, как маленькая фигурка укладывается на потрепанный картон и засовывает покрытые цыпками и ссадинами ладошки под немытую голову. Хосе Ривера трогает с места. Хосе Ривера направляется в полицию. Хосе Ривера через пять минут разворачивается. Хосе Ривера возвращается на заправку. Хосе Ривера выходит из машины.

Он все еще спорит с грозными противниками, в арсенале которых – множество убедительных аргументов. Против матадора объединились логика, здравый смысл, природа. Все в один голос твердят ему о сложившейся жизни, об укоренившихся привычках, о характере бунтаря и одиночки. Тореадоры не созданы для семьи. Это практически аксиома, но бесстрашный Пепе Бальенте, у которого трясутся все поджилки, скороговоркой повторяет, подходя к скамейке: