Елена Лебедева - В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку»

Ей захотелось поговорить с ней, и она последовала в кафе. По дороге они познакомились. Гида звали Александра. Она уже пять лет жила во Франции, была замужем за французом, но не очень удачно. (Ей было абсолютно понятно, почему). Теперь развелась и работает гидом в нескольких туристических фирмах. По специальности она историк, и Франция всегда была ее мечтой. Поэтому она много и досконально знает Париж, являясь одновременно любителем и профессионалом, но, к сожалению, ее знания абсолютно невостребованы.

«Вы же сами видели, что русский человек и в недостроенном соборе находит изюминку лишь потому, что он в Париже». Оказывается, она слышала ее разговор с туристами из группы.

Исторически сложилось так, что на протяжении почти двух веков Франция была ближе России, нежели другие европейские страны, и более того – в известном смысле была для дореволюционной России проводником европейской культуры. По-видимому, что-то из этих прошлых времен осталось в «генетической памяти» нашего народа, который и сегодня воспринимает Францию как некую особую державу Европы, а Париж – как всемирную столицу моды и красоты. Франция вообще ассоциируется в представлении россиян с искусством, эстетикой, утонченностью.

«Раньше я пробовала рассказывать туристам правдивую историю Франции, но реальная история мало кого интересует, и на меня даже пожаловались: сказали, что я оскверняю их мечту» – сказала ей Александра.

Тем временем они подошли к итальянскому кафе, выбрали столик с видом на небольшой скверик и заказали пиццу. После нескольких минут разговора они уже перешли на «ты». И совершенно не чувствовалось, что они знают друг друга не больше часа.

Она решила поделиться с Александрой своими размышлениями о том, что все ее представления о Париже оказывалось неверными, причем не в пользу Парижа.

– Может, я что-то не так понимаю?

Александра рассмеялась.

– Хочешь, давай поиграем в игру. Ты будешь говорить мне, как ты себе представляешь что-то в Париже, а я тебе буду говорить правду. Только ты должна быть готова слушать исторические факты.

– Так, с чего бы начать? Ну, например, вот дома старинные, каменные здания в неоклассическом стиле, выстроенные в единую линию на улицах Парижа. Серые такие, красивые, аккуратные. У нас в России все какое-то разнокалиберное.

– Здесь все очень просто, – начала Александра. – В 1852 году произошел переворот, который организовал Наполеон Третий, племянник Первого. Он провозгласил рождение Второй империи и возглавил ее. В Париж пришла новая жизнь. Новый император обладал достаточной властью, чтобы экспроприировать старые дома, снести их и заняться благоустройством города. Главой всех строительных работ был назначен барон Осман – человек неуемной энергии и немецкого происхождения. Настоящая его фамилия была Гаусманн, так что к туркам он никакого отношения не имел, просто французы переделали на свой лад трудную фамилию. Барон был наделен неограниченными финансовыми полномочиями. Недавняя революция продемонстрировала, как легко узкие улочки старого Парижа превращаются в баррикады и как трудно транспортировать полицию и войска по его запутанным дорогам. Честолюбивый барон задумал «перекроить» Париж в архитектурном плане. По его приказу сносили целые кварталы трущоб. На их месте появлялись широкие улицы, застроенные «типовыми» серыми зданиями в шесть этажей – доходными домами. На первом этаже такого дома обычно располагался магазин или учреждение, средние этажи были отведены под жилье, а в верхний, мансардный этаж поселялись слуги. В это время из центра на окраины переселили около трехсот с половиной тысяч бедняков. В результате возник другой Париж, с другой планировкой. Этот шедевр мы сейчас и видим. Не зря говорится: красота требует жертв.

Да, теперь, после этой исторической справки, она уловила это свое внутреннее ощущение. Париж был красив, но это была какая-то не старинная красота, можно даже сказать, новодел, ведь домам было всего по 120–150 лет, в отличие от Праги, например, где каждый дом – старинное произведение искусства. И то, какой ценой была достигнута эта прогрессивная красота Парижа, наверное, тоже имело значение.

– Площадь Парижа равняется площади Москвы в пределах Садового кольца, – добавила Александра.

Она огляделась по сторонам. Взгляд ее упал на красивые металлические решетки на окнах-балконах. Александра проследила за ее взглядом и почти крикнула:

– Нет-нет, только не спрашивай меня про французский балкон!

«Уж теперь точно спрошу», – решила она.

– Вот французский балкон, выглядит очень изысканно и оригинально. Благодаря длинному, до пола, окну и ажурной металлической решетке, ограждающей окно снизу, дом как-то преображается, кажется компактным, строгим и в то же время аристократичным. Что ты скажешь по этому поводу? – посмотрела она на Александру.

– Ну, это длинная история, не совсем подходящая к застольной беседе. Но ведь мы с тобой уже закончили обед. Пойдем, прогуляемся, и я тебе расскажу то, что ты никогда не могла себе даже представить:

– Принято считать Париж городом тонких ароматов и дорогих духов, – начала Александра, – но в европейских городах до начала XIX века туалеты отсутствовали напрочь. Средневековый Париж был чуть ли не самым грязным и вонючим городом мира! Даже в легендарном Лувре туалеты отсутствовали. Есть документальные свидетельства того, что придворные и монархи справляли свои естественные потребности там, где их прижмет нужда: в парках, по углам дворцов, на балконах. Поэтому добраться от дворцового входа, скажем, до бального зала было весьма «ароматным» испытанием. Время от времени из Лувра выезжали все его знатные жильцы, дворец мылся и проветривался.

«Водные ванны утепляют тело, но ослабляют организм и расширяют поры. Поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть», – утверждал медицинский трактат ХV века. В Средние века считалось, что в очищенные поры может проникнуть зараженный инфекцией воздух. Вот почему высочайшим декретом были упразднены общественные бани. И если в ХV – ХVI веках богатые горожане мылись хотя бы раз в полгода, в ХVII – ХVIII веках они вообще перестали принимать ванну. Все гигиенические мероприятия сводились только к легкому ополаскиванию рук и рта, но только не лица. «Мыть лицо ни в коем случае нельзя, – писали медики в ХVI веке, – поскольку может случиться катар или ухудшиться зрение».

Леонардо да Винчи был настолько напуган парижским зловонием, что спроектировал для короля Франсуа Первого туалет со смывом. В плане великого Леонардо были и подводящие воду трубы, и канализационные трубы, и вентиляционные шахты, однако… Как с вертолетом и подводной лодкой, Леонардо поторопился и с созданием туалета – всего-то на каких-нибудь пару сотен лет. Туалеты в королевских покоях построены так и не были.