Елена Лебедева - В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку»

Розарий парка Багатель – самый известный французский розарий. Будучи небольшим по площади, он собрал более девяти тысяч сортов роз, включая почти все последние новинки французских и многих зарубежных селекционеров. Здесь же проводится ежегодный конкурс на звание Розы года.

Розы были высажены среди зеленого газона на фоне огромных тисов, подстриженных в форме куполов. Кроме роз, никаких растений в саду не было, но сад не казался плоским. Трехмерный эффект создавало множество штамбовых роз, а самая удаленная от оранжереи замка часть розария была занята перголами и всевозможными конструкциями с плетистыми розами. Увитые розами конструкции выглядели, как роскошные цветущие фонтаны.

Подруги поднялись на холм, на вершине которого была построена «беседка императрицы».

– Красота-то какая! – выразила всеобщее чувство Лариса. Действительно, вид на весь розарий из беседки был восхитительным.

– А где же дворец? – спросила Леля у Александры.

– Прямо перед вами, – Саша показала на небольшое строение с лужайкой перед ним.

Время уже подходило к ужину, и они направились в ресторан. Ресторан оказался именно таким, каким они себе его и представляли: роскошное и гламурное местечко с золотистыми портьерами, люстрами из хрусталя, шикарным видом на парк. Стоит ли говорить, что в этот субботний вечер не было ни одного свободного места. Столики стояли настолько вплотную друг к другу, что можно было, не спрашивая, посмотреть время на часах людей, сидящих за соседним столиком.

Нельзя сказать, что в заведении требовали соблюдения какого-либо дресс-кода. Некоторые мужчины были без пиджаков, да и дамское платье явно не являлось непременным условием вечера. Впрочем, в кроссовках в зале никого замечено не было. Публика присутствовала в основном франкоязычная, но и русская речь была слышна тоже.

Как и обещала Александра, ресторан предлагал «комплексное меню» с названием «Дю марше», состоящее из восьми сетов и трех десертов, минеральной воды, вина и кофе. Прошло несколько минут, и нам принесли красиво напечатанное меню с автографом шеф-повара, с помощью которого в ходе ужина можно следить за этим либретто «изысканной кухни».

Меню, естественно, было на французском. Официант, подав очередной шедевр, объяснял на английском, что из чего приготовлего, но его английский был настолько далек от совершенства, что они попросили его говорить по-французски. Без перевода Александры они бы никогда не догадались, из каких ингредиентов это великолепие приготовлено.

Все началось с затейливо поданных устриц, приготовленных на пару от бульона из морских водорослей. Затем последовала королевская креветка в коконе из глазированного лука с соусом из портвейна с кусочками манго и каплями бальзамического уксуса. Следом на тарелке появились виноградные улитки в миндальном соусе с лисичками, завернутые в листья зеленой капусты, с нотами чеснока и петрушки. И копченый лосось под аккомпанемент черного редиса, окруженный лентами огурца.

Сопровождалось это корзинкой свежеиспеченного хлеба разного вида и маслом совершенно сумасшедшего вкуса. Масло слегка плавилось на теплом кусочке хлеба и вызывало в памяти только что виденные из окна машины пейзажи с зелеными лугами, холмами, поросшими лесом, фахверковыми домиками и белоснежными местными коровами, щиплющими травку. Масло было явно от них.

Примерно в это время уже начало подкрадываться легкое обжорство. В эти минуты они пожалели, что был выбран «комплексный ужин» из восьми блюд, ведь это были только закуски. Далее начались основные блюда: королевская дорада с долькой лайма и тающий баклажан, едва окрашенный в кремовый цвет, далее следовала рыба, «позолоченная» чешуей из грибов и молодых ростков шпината.

Слава Богу, что порции были как для гномиков, ибо не доесть содержимое тарелки было невозможно: нереальная вкуснятина была обильно полита соусом «уму непостижимо как вкусно». Однако степень объедения, казалось, приближалась к катастрофической отметке.

Все блюда подавались на огромных тарелках, в середине которых лежало, собственно, блюдо небывалой формы. Какое-нибудь квадратное, или круглое, или спиралевидное, окруженное каплями соусов разных цветов, полосками сладких джемов и пенных муссов. Украшения в виде глазированного лука, затейливо запеченной моркови, порезанных тончайшими лентами овощей, помимо украшения, добавляли необходимые вкусовые нюансы и были неотделимы от этого блюда. Без вкуса одного умерла бы другая половина.

Видя, что силы на исходе, Александра сказала:

– Девушки, мы же русские, мы сможем это! Мы не сдадимся! Сейчас откроется второе дыхание.

Воодушевленные призывом, они приступили к заключительным блюдам, которые появились на столе: говяжья вырезка в бутерброде из костного мозга и лука-шалот, ягненок под соусом из молодых семян горчицы.

Завершал ужин глоток ароматного и томного кофе, сваренного по каким-то, только мастерам ведомым, канонам и правилам, с маленьким сотейником густых сливок.

Далее последовали десерты: рябиновый торт, молочная карамель с замороженной нугой и кокосы-страсти с экзотическими плодами.

Да, действительно, это было вкусно. Точнее, это было нереально вкусно! Несмотря на переполненный желудок, остановиться было невозможно.

Они обратили внимание, что Александра задумалась. Ура, начинается самое главное блюдо, подумали они все одновременно. И не ошиблись.

– Вот вы тут сидите, и не знаете, что все это мое, – нарушила молчание Александра.

– В каком смысле? Ресторан, что ли? – переспросила Лариса.

– Нет, все это, – повторила Александра и махнула рукой в сторону окна.

– Париж? – теперь и она включилась в разговор.

– Ну не весь Париж, а только Булонский лес, – серьезным голосом уточнила Александра. – Когда я только познакомилась с моим будущим мужем, наше первое свидание проходило именно здесь. Мы гуляли по лесу и так же, как мы сегодня, вышли к парку Багатель. Он повернулся ко мне, жестом обвел в воздухе и с пафосом сказал: «Я дарю это тебе!» Я тоже начала переспрашивать его, что именно он имел в виду: дворец, парк, всю Францию? Он уточнил, что он дарит мне Булонский лес, и сделал мне предложение выйти за него замуж.

Видимо, глобальность подарка сводила на нет возможность отказа. Сейчас-то я понимаю, что это был самый дешевый метод произвести впечатление на девушку. Так что если кто-то из присутствующих считает, что французы умеют делать комплименты и подарки, то спорить не буду. Потом мне были подарены звезды, которые горели, как мои глаза, луна, потому что она была так же застенчива, как я, и горный ручей, потому что он напоминал мой голос. Как ни странно, среди материальных предметов, видимо, не нашлось достойных сравнений со мной. Бриллианты меркли перед моей красотой и, соответственно, подарены не были. Но в то время мне можно было вообще ничего не дарить: я была готова жить в Париже хоть на улице и о предложении замужества даже не мечтала.