Мария Воронова - Клиника жертвы

– Значит, выяснится, что он не платил налоги. А неплательщику трудно ожидать симпатии от правосудия, которое существует благодаря налогам.

– Если бы! Я поняла только одно – чем больший ты козел, тем больше с тобой носятся. Реальные перспективы у меня такие – пару лет я буду снимать ему жилье, а заодно платить адвокату. Потом, когда его все же удастся выдернуть в суд, будет принято решение в его пользу. Я уж думаю, дешевле киллера нанять!

Артур хмыкнул:

– Настя, если вы хотите таким образом решить вопрос, нужно делать это сейчас, пока ваш дорогой супруг еще нигде не засветился.

– Братик, что ты говоришь?

– А что? Треснуть по башке, привязать хороший груз – и в залив. А там скоро корюшка пойдет. Кто его искать станет? Кому он на хрен нужен?

Тон Артура был настолько спокойным и серьезным, что девушки поежились. Добродушный увалень в фартучке внезапно оказался безжалостным и опасным. Нейман и сам немного струхнул. Специфика службы в морской пехоте предполагает ближний бой. Артур никогда не рассказывал подробностей, но Нейман знал: ему случалось убивать, глядя противнику в глаза.

– Нет, нет! – поспешно заявил он. – Такой вариант мы рассматривать не будем!

– Почему? Если закон ее не защищает, она защищает себя сама.

– Все, Артур. Отставить самосуд. Нам поможет старая добрая коррупция. Я сегодня же позвоню Глебу. Или вот что – лучше я Доре позвоню, она с него не слезет. А вы, Лорочка, поговорите с Игорем. Проблема сложная, тут нужен мозговой штурм. Спокойно, Настя. – Заметив, что та собирается протестовать, Нейман сжал ее руку. – Глеб с Игорем – надежные и порядочные люди. Узнав вашу тайну, они не станут болтать. А без них, без административного ресурса, нам не обойтись.

– При любом раскладе денег ему не давайте, – буркнул Артур. Похоже, он был разочарован тем, что не прошел вариант с киллером. – Если что, немедленно звоните мне. Я буду вас охранять, пока эти великие умы ищут законные пути.

До вечера друзья дулись друг на друга. Артур злился, что Нейман запретил ему приставать к Ларисе, а Владимир Валентинович – что Старобинец нагло полез в его дела. В гробовом молчании поели борща и котлет, стараясь не думать о бутылке виски, потом разошлись по своим комнатам.

Нельсон отправился спать к Старобинцу. Нейман понимал, что это всего лишь выбор более обширной подушки, но все равно обиделся. «Будешь устраиваться на широкой груди, не забудь выпустить когти!» – мстительно пожелал он предателю и заснул.

– Братик, братик!

– А? – Он очнулся от того, что Артур энергично тряс его за плечо. – Что случилось?

– Братик, вдруг Лариса подумала, что мы с тобой – эти?

Ничего не понимая, Нейман сел в постели.

– Ты выпил?

– Нет, – отмахнулся Старобинец, – какое там! Я говорю, вдруг она приняла нас за этих? За нетрадиционных?

Владимир Валентинович, не найдя слов, покрутил пальцем у виска.

– Серьезно, брат! Мы живем вместе, я порхаю по дому в дебильном фартучке, что она еще должна думать? И я еще такой: уси-пуси, давай я тебя покормлю! Вот же блин! – Страдая, Артур обхватил голову руками и громко застонал.

– Пока не начнешь выщипывать брови, ты вне подозрений.

– Думаешь?

– Лариса, – с нажимом произнес Нейман, – очень разумная и порядочная женщина. Она понимает, что на свете, кроме всякой грязи, есть дружба. А ты… ты должен твердо уяснить, что тебе с Ларисой ничего не светит. Есть такое слово – невозможно.

Помолчали. Артур прилег в ногах Неймана, вроде фигуры Ночи на саркофаге Сикстинской капеллы. Видно было, что ему до смерти хочется поговорить о внезапно поразившей его влюбленности.

– Я прямо не знаю, что со мной случилось…

– Зато я знаю. – Суровым тоном Нейман думал отрезвить друга. – Сто раз видел на дискотеке в Доме офицеров.

– Нет, это другое. Я смотрю на нее – и будто в раю, что ли. Ты боишься, что я стану ее клеить, но, клянусь тебе, братик, я так счастлив, когда ее просто вижу, что о сексе не думаю. Она такая… такая чистая…

– Вот именно. Я знаю эту семью, они с Игорем живут душа в душу. Лариса – удивительный человек, я сам чуть в нее не влюбился. Поверь, Артур, я понимаю твои чувства, но своими ухаживаниями ты только оскорбишь ее. Я тебя очень прошу, одумайся.

По улице проехала машина, свет фар на секунду упал в комнату, осветив лицо Артура.

– Душа в душу? – вдруг зло спросил он. – А что же они с Настей к тебе приперлись?

– Не понял?

– Зачем идти к чужому мужику, когда дома есть свой, прекрасный? Да еще и вице-мэр! Сам бог велел просить защиты для подружки у него!

На секунду Владимир Валентинович растерялся, но потом вспомнил, что Артур не знает о его общественной работе. Коротенько он доложил, чем занимается в свободное время.

Артур засмеялся:

– Ну, братик, ты даешь! Дон Кихот прямо.

– Хочешь, присоединяйся.

– Нет, спасибо. Если ты не выдаешь женщинам дробовики вместе с лицензией на отстрел мужа, твоя деятельность не имеет смысла.

Нейман усмехнулся. Наверное, Артур быстро найдет общий язык с Кристиной. А сам он что? Отойдет в сторонку, тихо порадуется счастью молодых…

Вдоволь поиздевавшись над необычным хобби друга, Артур отправился в свою комнату. В дверях притормозил:

– И все же не понимаю! Зачем действовать через задницу, если можно через голову? Помощи просить надо у того, кто имеет реальную власть! Без обид, но кто ты и кто вице-мэр! Странно это, братик…

Я написала предыдущий пост не для того, чтобы вы сочувствовали мне или негодовали насчет моих родителей. Поверьте, у вас нет повода на них сердиться, в результате их усилий вы получили очень добросовестного члена общества. На меня можно положиться, я не предам, всегда помогу – чего еще пожелать? Да и мне тоже грех жаловаться, кто знает, что могло из меня получиться в другой семье? Мама с папой никогда не были со мной жестоки, они просто не объяснили мне, что у меня есть право не любить. И право не нравиться.

Но как бы то ни было, хребет мне сломали не они. Это сделал мой муж.

Просто у меня оказался очень мягкий хребет, раскололся с первого удара. Я часто думаю, если бы наши пути не пересеклись, если бы я встретила хорошего мужчину… Родительское воспитание подготовило меня к тому, чтобы быть идеальной женой. Как счастлива я могла бы быть…

Я не нравлюсь себе в своих записях. Понимаю, что выгляжу слабой, истеричной натурой, которая готова обвинять в своих бедах всех, кроме себя самой. Мало у кого жизнь течет по укатанной дорожке, судьба все время подкидывает то ухабы, то крутые повороты, а то и топкие места. Но многие и многие находят силы удержаться в седле на виражах, выбраться из болота.

А я тону… Меня тянет на дно груз детских комплексов, которые я никак не могу отбросить.