Райдо Витич - Скиф

– Стоять!!! ― заорал мужчина, рванув к дерущимся.

– Атас!! Валим!! ― послышалось следом.

Макс растянулся, запнувшись о что-то и лишь увидел, как парни бросились врассыпную, оставив жертву в покое. Овчарка закрутилась рядом с телом, заскулила, поглядывая на хозяина, словно подгоняя и вопрошая одновременно: что делать-то будем, а?

Смелков поднялся и прихрамывая поковылял к потерпевшему, надеясь что тот вот вот встанет сам. Но чем ближе подходил, тем четче понимал – сам парень не поднимется. Тот тяжело дышал и, заливая кровью снег, бестолково сгребал его под себя, то ли корчась, то ли пытаясь подняться. Овчарка тыкалась ему в лицо носом: поскуливала, мешая.

– Отойди. Макс! Сидеть! ― прикрикнул, отгоняя ее Максим, склонился над парнем – что-то знакомое было в нем, неуловимое, на уровне дежавю.

– Эй, ― легонько потрепал по плечу. ― Жив?

Тот застонал и развалился на спине, бросая в дрожь Смелкова своей окровавленной физиономией. Бровь, губы, нос – были разбиты в хлам. Один глаз заплывал, зато второй смотрел зло и презрительно. По этому взгляду мужчина и признал того самого тинейджера, с которым так хотел поговорить, и даже в зубы дать. Только уже дали.

Страх за несчастного сменился раздражением. Мужчина рывком поднял пацана на ноги:

– Дружки пригрели?

В принципе, удивляться было нечему – обычная разборка оголтелого молодняка. Помня поведение парня, он был уверен – тот сам нарвался. И нечего жалеть, вернее некого. Оклемается, может наукой послужит, а нет – прибьют рано или поздно.

– Нарвался?

Мальчишка никак не реагировал, и стоять – то на ногах не мог. Голова болталась как у китайского болванчика, и он все сползал вниз. Хоть и был легким, а Максу стало тяжело. Дотащил его до стены, прижал:

– Да стой ты, Бога, душу! Сейчас «скорую» вызову.

– Нет, ― глухо, через силу просипел гот-неудачник, цепляясь за выступ. Стек, присаживаясь на него, и прислонившись затылком к кирпичной кладке, уставился «живым» глазом на мужчину. ― Пошел на!..

Выпалил неожиданно зло.

Макс забыл, что искал по карманам телефон. Моргнул, соображая: чего он хочет: чтобы добавили или отстали, гордый, потому лучше послать, чем помощь получить, или мазохист?

– Я тя звал, коз-зел?! ― прошипел с хрипом.

Смелков не сдержался – схватил за грудки… и остыл. В глазах парня был раж камикадзе и беззащитность, что-то жалкое, как выкинутый в подворотне котенок, и больное, как открытая рана.

– Ты ненормальный? ― спросил, щурясь от непонимания.

– Пошел на! Я тя звал? Руки, мля, убрал! ― взмахнул кулаками, но руки как плети опали, и сам заваливаться стал. Макс придержал его, возвращая на место и в вертикальное положение:

– Умалишенный.

Точно хочет, чтоб прибили.

Пацан начал шипеть что-то матерное и обидное, и все смотрел на мужчину, будто ждал реакции. Смелков замер на пару секунд, рассматривая звереныша – ребятенок совсем, откуда же столько злости?

– Ты, самоубийца малолетний, помолчи, а? ― попросил спокойно, и парень сник, всхлипнул, свешивая голову. Уткнулся ему лбом в живот, просипев что-то вроде:

– Му… старый!

Мужчина не обратил внимания. Слова парня воспринимались, как бред и было четкое ощущение, что тот просто не понимает, что творит. Смелков пошарил по карманам, оглядываясь вокруг в надежде позвать кого-нибудь на помощь: но как назло кроме собаки ни одной живой души не наблюдалось, а телефон, похоже, был оставлен на тумбочке в прихожей.

И что теперь делать? Оставить юного неандертальца на произвол судьбы?

Спору нет, придурок этот малолетка, редкий, но все едино живой человек. Брось и нарвется опять, если в принципе выживет. Помяли его конкретно, как бы и не покалечили.

Мужчина подхватил мальчишку и свистнув Макса, потащил к своему подъезду, не найдя других вариантов. Собака подхватила какой-то рюкзачок и потрусила впереди, косясь на хозяина. Тот внимания не обратил.

В квартиру юнца чуть не на руках внес, усадил прямо на тумбочку, прислонив к стене. Принялся телефон искать. Овчарка крутилась, мешаясь, поскуливала, и Смелков не выдержав, прикрикнул на нее, отправляя на место.

Что-то грохнулось в коридоре и, Макс, плюнув на поиски в кухне, вернулся, уверенный, что это растянулся тинейджер. Но тот, шатаясь и еле держась на ногах, пер в одном ему понятном направлении, держась за стену и сметая все по пути. На пол полетела вешалка, телефонная книга, но встреченная обувная полка оказалась непреодолимым препятствием – парень рухнул бы, не подхвати его вовремя мужчина.

«Рождают же на свет дебилов», ― укоризненно качнул головой, держа мальчишку под мышки и глядя на него сверху вниз. Тот поелозил ногами, пытаясь вернуться в вертикальное положение и, добил-таки полку.

Макс поморщился и решил сначала привести «героя» в себя, а потом уж искать запропавший телефон и вызывать медиков. Стянул с пацана куртку и, перехватив за талию, втащил в ванную. Открыл холодную воду, и, держа парня навесу, принялся умывать, затем сунул под струю с головой.

Тот зафыркал, вцепился руками в край раковины, чуть отталкивая помощника. Встал на ноги самостоятельно и вдруг сблевал.

«Тааак. „Сотряс“ имеет», ― констатировал, морщась Максим, придерживая пацана на всякий случай. Его трясло: то ли отходняк начался, то ли от холодной воды. Раковина, кафель вокруг и даже край зеркала покрылись мелкими розовыми брызгами, а мальчишка все фыркал, умываясь и давясь от приступов рвоты. Жалкий, мокрый, маленький, худенький, он вызывал чувство сродства и ответственность сродную опеке.

– Эх, ты, доходяга, ― вздохнул мужчина, осторожно промокая заплывший глаз, ссадины на лице. Прижал к себе, как брата, заставив запрокинуть голову, чтобы остановить кровь из носа, чтобы не давился больше ею. Пацан дернулся и затих, уставившись на него. И словно дошло, наконец, что не враг с ним – попросил вполне по – человечески:

– Только «скорую» не надо. Пожалуйста.

Макс нахмурился – что-то было не так. Что-то шло в разрез с просьбой и самой ситуацией.

Он мог понять желание мальчишки избежать больницы, а значит допросов, а значит вполне возможно продолжения неприятностей. Скорей всего он знал, кто и за что его помял, и либо сам хотел разобраться, либо не желал огласки. Но не боялся – точно, Смелков был в этом уверен.

И в принципе понимал, в принципе поступил бы так же… Только вот так близко, ощущая под рукой совершенно не мужскую талию, и не гибкую, а словно стянутую чем-то жестким, как сталь, видя кожу лица, что явно не встречалось с бритвой и была слишком нежной, мужчина подумал совсем о другом и серьезно забеспокоился.

Но догадка не успела оформиться в четкое осознание – парень резко и неожиданно сильно оттолкнул его и вывалился из ванной комнаты. По стене дошел до кухни, рухнул на диванчик.