Райдо Витич - Скиф

Мать, ― выругался, сообразив, что смущает, дверь закрыл и на кухню ушел. Закурил, выметая шалые мысли из головы. Да куда там.

Варя воду включила, села на край ванны и уставилась на атласный халатик – шикарный. Наверняка Макс его для своей девушки купил. И тапочки. Если он так заботлив даже в мелочах, с ним наверняка она чувствует себя и нужной и защищенной – любимой. Повезло. Счастливая.

И покосилась на себя в зеркало – куда тебе, пугалу.

И вообще, мужики не умеют любить, они умеют лишь пользоваться! ― напомнила себе, и впервые что-то внутри запротестовало, еще робко, но четко: а ты уверена? Много ли ты знаешь, чтобы всех под одну гребенку мести и судить?

Варя скривилась.

Стянула футболку и встала под душ.

Смыла с себя память неудачного дня и ненужные мысли из головы выгнала. Халатик накинула. Все в нем хорошо, только ворот разъезжается на груди, и коротенький слишком.

Вышла, придерживая ворот у горла.

Макс глянул и чайник в руке дрогнул – вода мимо чашки пролилась. Сейчас, с мокрыми волосами, обрамляющими личико, нежное и красивое, как с полотна великого живописца, в женском халатике, закрывающем жуткую память прошлого, что пролегла по рукам от запястий, Варя настолько преобразилась, что мужчина, будто впервые увидел ее.

Стройная, что фигурка, что лицо – идеал, ножки вовсе – любой модели на зависть. И трогательная, женственная, беззащитная какая-то в своей робости. Поглядывает, будто извиняется.

– Твоя девушка не обидится, что я… ― плечами повела, намекая на наряд.

– Нет. Все нормально, ― очнулся. Полотенцем лужу на столе промокнул. ― Садись кушать. Чай, кофе?

– Чай.

Макс придвинул ей коробку с пакетиками чая, и сел почти упираясь коленями в колени. Смотрел и никак не мог заставить себя очнуться, отвернуться. Ему казалось настоящим таинством, как она пакетик с чаем в кипяток опускает, как халатик у горла придерживает, как роллы палочками с «парусника» берет. Но добивало его знание, что под атласом нет ничего, кроме, разве, трусиков.

– Покурю? ― прохрипел.

– Не вопрос. Почему сам не ужинаешь?

Не полезет, ― чуть не брякнул.

– Сыт.

И отвернулся. Максим чувствовал себя пацаном на первом свидании и никак не мог совладать с расшалившимся воображением.

Ты ее патронируешь, ― напомнил себе и мысленно фыркнул. И тут же Даричева вспомнилась, смех в ее глазах на это слово. А ведь правда, смешно…

– Как твою девушку зовут?

– Что? ― не сразу понял, о чем она.

– Не что, а – кого.

– А, Лариса, ― брякнул.

– Она взрослая?

Макс улыбнулся, разглядывая девушку.

– В смысле – старая? Нет. Я – старый?

– Нет, ― смутилась, а он озадачился – с чего такой интерес?

– Спасибо. Встречный вопрос – к чему вопросы?

– Нууу, нагрянет, а тут я. Мне лучше уйти.

– Даже не думай, ― накрыл ее ладонь своей и Варя притихла. ― Я уже сказал – поживешь у меня, пока не окрепнешь. Пусть твой отец отдохнет, да и мне спокойнее будет. Не хочу больше скакать по учебным заведениям и гадать, что с тобой стряслось.

– Это неправильно…

– Согласен. Поэтому ты живешь здесь и слушаешься меня.

– Я о другом…

– Не обсуждается, ― чуть сжал ей руку. Варя осторожно потянула ладонь, высвобождая, и Макс убрал свою руку. Успокоилась, даже глянула на него.

– Ты слишком не похож на других… добрый, так не бывает.

– Хочешь поговорить обо мне? ― улыбнулся, сложив руки на столе.

Мужчина не привязывался, не лез откровенно, руку сразу убрал, только она дала понять, что прикосновение не нравится, и это заставило Варю посмотреть на него иначе, почти как на Влада в свое время. Только, то ли оттого, что он не был Владом, то ли от того, что она уже не была той потерянной, совершенно раздавленной девчонкой, все шло совсем иначе, и Макс вызывал у нее не только чувство защищенности, но и волнение – странное, жаркое, смущающее. Ей казалось, он видит ее насквозь и читает мысли, и она стеснялась, терялась, под его взглядом, теряя себя. И словно возвращалась та, давно умершая Варя, еще не знающая ни предательства, ни насилия.

А он не мог понять, что с ней творится. Тихая, милая, совсем на себя не похожая, беззащитная какая-то, трогательная – вкупе с красотой, просто сшибающий букет.

– Я пугаю тебя?

Нет, ― головой мотнула.

– Нравлюсь хоть немного? ― спросил тише, руку ей опять накрыл своей. И не хотел, а не сдержался.

– Причем тут? ― повела плечами. Взгляд Макса невольно ушел в сторону холмиков груди и заметил, как напряглись сосочки. Это было слишком. С одной стороны знак, с другой как удар в пах.

Ушел к холодильнику, лишь бы не видеть.

– Чем бы тебя угостить? ― раскрыл, уставился внутрь, а видел не больше слепого.

– Ничего не нужно.

– Я звонил тебе все эти дни, ― взял сигаретку и отошел к окну.

– Зачем?

– Собирался предложить прогуляться по магазинам. Новый год на носу, подарками нужно озаботиться. Заодно, хотел попросить помощи. Не знаю, что выбрать Ларисе.

– Ну, давай, я не против, ― плечами повела и халатик чуть разошелся у груди. Макс отвернулся к окну.

Была бы она опытной, они бы уже не разговаривали. Но она, что ребенок, да еще с психологической травмой. И приходилось терпеть, сдерживаться и играть роль импотента. Невыносимо, но смелее быть боялся – не хотел ее пугать. Понимал, что с Варей нужно быть предельно осторожным, и терпел, а внутри бурлило от желания, волнами расходилось по телу – от пожара до тихой, глубокой истомы. И это он не тронул, а что будет – коснись?

– Ловлю на слове. Как окрепнешь, съездим. Маше-то уже подарок присмотрела?

– Маше? ― озадачилась. ― А! Нет.

– Заодно и ей прихватим, ― раздвинул губы в улыбке. И смешно и грешно – кого она хотела обмануть, придумав розовую любовь? Глупенькая.

Ниочемный разговор, а Варю напрягал. Или взгляды Макса? Или он сам, тем, что рядом, тем, что они одни в квартире? Неловкость чувствовала, и волнение никак не отпускало. Слова терялись, мысли убегали.

– Я спать, пожалуй, ― протянула. Мужчина плечами повел:

– Конечно.

Девушка поспешила из кухни, а Максим зажмурился, сгибаясь пополам, зубы сжал: Боги мои, Боги. Вроде все с ним было, всякое случалось, но такого и представить не мог – чтоб зубы от желания сводило. Анекдот просто какой-то!

А сам, как привязанный – за Варей. Встал в дверях спальни, косясь на девушку, и та настороженно таращится.

– Я рядом посплю – ничего?

Прошел, лег поверх одеяла.

У Вари сердце от тревоги сжало. Нет, ненормальная ситуация:

– Мне лучше уйти, ― развернулась к нему.

– Почему? ― тоже повернулся, лицом к лицу уставился. ― Напрягаю? Непривычно? Мне все равно присматривать. Лягу в зале – все равно заходить буду, а так – не бегать.

– Зачем вообще заглядывать?