Райдо Витич - Скиф

Мужчина с минуту рассматривал ее и улыбку не сдержал:

– А ты сомневалась?

– Так не бывает.

– Уже есть.

Варя принялась нож вертеть по столу – ладонью ей руку накрыл:

– Считаешь, что рано говорить о серьезных отношениях?

– Расскажи о себе?

Макс бровь выгнул и плечами повел:

– Странная ты сегодня – молчаливая, задумчивая. А потом раз и каверзные вопросы задаешь. Ты растеряна произошедшим ночью?

Варя дрогнула и поспешно взгляд опустила – в эту сторону она не думала и напоминание вызвало волнение, сладкое, как предтеча того удовольствия, что Максим помог ей узнать. Но говорить о столь интимном она была не готова. Ей нужно было время чтобы понять хотя бы себя в этом плане, не то что – его.

– Я к тому, что если ты хочешь серьезных отношений, мы должны больше знать друг о друге.

– Зачем? Узнаем постепенно.

Варя помолчала, рассматривая чай в чашке и решилась – посмотрела в лицо мужчине:

– Не на ту ты ставку делаешь, не на ту тратишься.

– Поясни, ― посерьезнел, закурил.

– Я… ― и не может слова сказать – горло перехватывает. И сомнения – зачем ему знать. Но ведь так правильно, иначе – обман. Нет, Максим должен знать. И вытянула сигаретку, закурила. Огладила пальцем салфетку под тарелкой и протянула. ― У меня был мужчина.

– У меня – женщина, ― бросил сухо, уже понимая, к чему она клонит. Уставился перед собой, на декор стены зала – паршиво на душе стало.

А девчонка молодец – не боится признаться, хочет быть откровенной. Одна из ста, наверное, если не из тысячи, будет правду рассказывать. Впрочем, может и промолчит – вокруг да около походит и на том биографию закончит.

– Не один, ― выдохнула, усиленно потирая салфетку пальцем. ― Я продала себя, чтобы спасти одного человека. Это не оправдание, это факт. А потом… за это поплатилась. Он меня бросил, а тот кто купил… отдал своим людям.

Все-таки сказала… ― Макс затушил окурок медленно, тщательно, и Варя в повисшей паузе увидела одно – разрыв отношений. И была даже чуть рада этому. Боль стала привычной, потери понятными, а вот иначе она жить разучилась, и откровенно, боялась. В той жизни все вставало с ног на голову резко и погребало. А в этой, где она стала Владом, все было четко и понятно, без сюрпризов. Максим тащил ее из этой жизни в ту, в которой она умерла, реанимировал Варю Косицину, но что ее ждало, ради чего он это делал? Чтобы опять все стало непросто, чтобы опять боль, разочарование, страх и новая попытка найти смысл, чтоб было зачем утром вставать, куда-то идти, просто дышать?

– Все? ― спросил тихо. И в голосе не было укора или неприязни – Варя даже чуть удивилась и насторожилась, а вот в глаза ему посмотреть не решилась. Стыдно. Кого бы она не винила за эти полтора года с той трагедии, всегда точно знала – виновата только она. И это было самое трудное – признать виноватой себя, а не других.

– Тогда послушай меня, Варенька, ― сложил руки и качнулся к ней, поглядывая безмятежно, словно она сообщила ему афишу кинофильмов на сегодня. ― Мы не младенцы, значит априори у нас есть прошлое. Но в этом прошлом не было нас, были мы – по отдельности. Поэтому нет смысла вспоминать, что было до, тем более настолько акцентироваться. Мало ли что у кого было – главное, что есть. Тебе хорошо со мной?

Варя робко глянула на него – ты серьезно?

– Да.

– А мне – очень хорошо с тобой. Давай на этом и остановимся. Кушай и выкини все остальное из головы.

– Но…

– Без «но», Варя, ― притянул ее к себе, обнял. ― У меня есть ты, у тебя есть я. Все остальное – ерунда. И… ― склонился к уху, шепнул. ― Поехали домой. Я безумно хочу тебя.

Девушка дрогнула в его руках и уставилась в глаза – в них действительно были нега и желание. Он не лгал, а главное, его не покоробило ее прошлое.

Варя уткнулась ему в грудь и тем обескуражила. Макс замер, накрыв ей голову ладонью, а девушка кусала губу, сдерживая слезы. Ей не верилось что нашелся человек, которому она нужна и важна, но совершенно наплевать на ее ошибки, на всю грязь, через которую она прошла. И значит, не все кончено, есть ради чего жить. Значит есть шанс завести семью, родить ребенка. Значит, она еще может быть любима и может любить, жить чувствуя себя полноценной. Может для него это мелочь, незначащая ничего фантазия, а для нее смысл.

Она еще не понимала любит ли Максима, но точно знала, что не предаст и будет слушаться, уважать и верить.

Именно ее доверие Максим и почувствовал, когда она сама прижалась к нему. И самое смешное и одновременно грустное было в том, что Варя доверилась ему не за то, что шубку купил, а за слова, обычные человеческие слова тепла и поддержки. И мужчина бы порадовался, что раньше не нашлось того, кто понял какое сокровище эта девочка и как мало ей нужно, чтобы чувствовать себя счастливой и полноценной, и просто жить, если б не было настолько печально. Выходило, что эти полтора года ей помог прожить только Влад и то, так каким он был – бунтарски, неординарно, усугубив, а не излечив.

– Понятия не имею, как буду ходить в техникум, ― призналась, все еще прижимаясь мужчине.

– Мы решим и этот вопрос. Нужно потерпеть до сессии, а там, что-нибудь придумаю. Поехали домой?

Ему не терпелось. Варя мало была сегодня особенно робка и удивительно послушна, но и выглядела ослепительно, и новая шубка лишь усиливала впечатление, превращая ее в настоящую Снегурочку. К тому же она явно дала понять, что доверяет ему, что признает своим мужчиной, значит, не напугал ее, значит ей так же хорошо с ним, как ему с ней.

И кинув пакеты, впился ей в губы в коридоре, не дав раздеться. Прижал к стене и обласкивая ее язык своим, прошел ладонями по стройным ножкам под шубку и юбку. Скинул пальто, а ее, как была одета, унес в зал. Стянул сапожки и кинул за спину, подцепил колготки и убрал с ножек вместе с трусиками, припал губами к щиколотке и прошел поцелуями по внутренней стороне бедер до лона.

Наверное, так сходят с ума, но он готов был потерять разум. За многие годы словно в анабиозе, душа истосковалась по открытым ярким чувствам, и эта страсть, этот жар, что вспыхнул в нем, придавал не только яркости жизни – наделял ее особым вкусом и ароматом. Он словно лишь сейчас начал жить, понял себя, понял что хочет. И не собирался отступать, как и уступать. И Варя, вольно ли невольно, распаляла его все больше своей доступностью, безответностью, доверием, но лишь ему.

Макс чувствовал себя хранителем сокровища и это ощущение кружило голову.

Варя запротестовала против смелых ласк, но мужчина уже не мог остановиться, прижал ей руки, а сам целовал ей лоно. Немного и стянул рубашку с джемпером через голову, откинул чуть не в морду псу. Скинул с девушки шубку и стянул юбку с кофточкой. Прижал к себе, целовал в упоении, обласкивая, словно впервые. И взял тут же, на диване, придерживая подрагивающую под ним за ягодички.