Таньчо Иванса - НеСказки о людях, случившихся на моем пути (сборник)

– Спасибо за разъяснения, – кивнул я, как мог серьезно, потому что мальчик, похоже, – тот еще сказочник. Пожалуй, еще лет сто и Карла обскачет. Молодец, что тут скажешь.

Я уткнулся в чашечку латте, от греха подальше.

Обещанные полчаса близились к концу, латте в кофейнике тоже. Я постарался сосредоточиться на насущном хлебе и приблизительном плане действий, решить что прикупить с собой в дорогу, припомнить номер вагона, наконец, просто помедитировать минуту перед предстоящим отъездом. К тому же у меня была надежда, что Карл появится, очень бы хотелось с ним попрощаться. Но я незаметно для себя снова ударился в воспоминания.

Где-то на пятую ночь Карл сам тихонько поскребся в дверь моей комнаты – наверное, ему так же хотелось иметь слушателя, как мне слушать его истории, а больше постояльцев в отеле почему-то не было, хотя комнат здесь, как минимум, двадцать. Да и портье, единственный, и, как успел понять, ночью отдыхает.

Я уже и сам собирался спуститься вниз, поэтому деликатный стук хозяина не застал меня врасплох. Я не только не пытался подготовить постель, но и не раздевался – ясно ведь, что успеется, когда я вернусь сюда на рассвете чумной и счастливый после историй Карла и двух часов сна мне будет вполне достаточно.

– Я хотел бы вас угостить, если позволите, – заговорщически подмигнул Карл, когда я открыл ему дверь.

Еще бы Я да НЕ позволил! Самому интересно, ЧЕМ и особенно – О ЧЕМ.

– Вы слышали такое высказывание Шопенгауэра, что наша жизнь и наши сны – страницы одной и той же книги? – спросил Карл, улыбаясь до ушей и наливая мне в чашку какую-то жидкость, очень напоминающую малиновый кисель.

Впрочем, это он, скорее всего, и был, только с ромом или с джином, я не понял. Но за свое состояние я мог не волноваться: чтобы напиться, мне пришлось бы выпить чашей пятнадцать-двадцать этого «кисельчика», а в графине, стоящем на подносе на журнальном столике, оставалось всего на две порции – мне и Карлу – так что мне участь всех предыдущих и будущих жертв Бахуса явно не грозила.

– Знаете, как я познакомился со своей женой? – спросил Карл после первой чаши, хитро прищурив один глаз. Я помотал головой из стороны в сторону, предвосхищая новую историю. И не ошибся.

– Однажды, очень давно, мне приснился какой-то костюмированный праздник на опушке леса. Горели фонари, скрипачи играли вальс «Голубая долина» Штрауса, юноши и девушки были в разнообразных масках, чуть ли не венецианских, и тяжелых бархатных нарядах восемнадцатого века. Некоторые танцевали на каменном помосте, размером с бальную залу, некоторые тихо переговаривались в небольших беседках, иные же просто прогуливались по тропинкам. Я был одет так же. Я не удивился, ясно же – сон, он и есть сон. Но проснуться я не был готов, мне нравился этот праздник и я решил на нем погостить.

Я начал праздно и неспешно прогуливаться по опушке и тут-то увидел ее. Она стояла, прислонившись к дереву, и недовольно хмурилась. К тому же ее платье, оно было похоже на наряд эльфийской принцессы и даже немного светилось бледно-зеленым цветом. Я подошел.

– Вам не нравится праздник? – спросил я девушку.

– Праздник? – она растерялась. – Причем здесь праздник? Просто могут появиться мои недруги, я жду их, чтобы научить уму-разуму.

– Разве у такой прекрасной девушки могут быть недруги? – галантно поинтересовался я.

– Уйдите, пожалуйста, – попросила она, – мне бы не хотелось, чтобы такой милый юноша попал братьям Кробс под горячую руку.

Помню, я тогда подумал: интересно, а как же это девушка собирается в одиночку попасть им «под горячую руку», да еще и попутно «научить их уму-разуму»?

Но вслух я сказал:

– Я останусь с вами. Как вас зовут?

Девушка не стала спорить, вот что удивительно:

– Алиса. Оставайтесь.

– После этих слов она замолчала, – рассказывал Карл в пятую ночь, наливая нам по второй чаши «кисельчика». – Я же – проснулся. Не хотел просыпаться, но повелительный бас отца не оставлял никакой надежды досмотреть сон, хотя, положа руку на сердце, я был уверен, что продолжение следует.

Весь день я помогал отцу строгать, пилить, собирать и красить установки для фокусов, он был лучший мастер в городе, может быть, поэтому я и стал, спустя всего два года, фокусником. А ночью, перед тем как закрыть глаза, я попросил Всевышнего, дать мне досмотреть этот сон. И задремав, увидел ее снова.

Но еще я увидел, что мирно-благодушное настроение праздника было нарушено стремительно приближающимися к нам с Алисой огромными здоровяками в морской форме того времени, в котором я засыпал. Я принял боевую стойку и не кинулся на них лишь потому, что Алиса дернула меня за рукав:

– Сначала я! – повелительным, не требующим возражения тоном, бросила она и направилась к ним. Я дал Алисе сделать несколько шагов и двинулся следом.

Братья Кробс, ну просто «три удальца из одного ларца»: с такими же глуповатыми улыбками, широкими скулами и коротко стрижеными волосами. Алиса их явно не боялась. Мало того, они преклонили перед ней колени:

– Простите, – хором прогнусавили они, как-то не очень искренне. – Госпожа Алиса, позвольте просить вас вернуться в Школу, пока Ваш отец нам уши не отрезал.

– И без ваших неискренних извинений бы вернулась, – с вызовом ответила моя новая знакомая. – Но наш спор не решен. Будем драться и пусть победить сильнейший!

У меня, помню, глаза на лоб чуть не вылезли от удивления. Неужели? Алиса? Собирается? Драться? С? Этими? Мужланами? Одна? Против трех? Ну, ладно, вдвоем, – я почти успокоился, вспомнив, что это сон и тут же проснулся. Жаль. Такой сон, таааакооой!..

В общем, я остался в глубоком восхищении от сна вообще и от девчонки в частности. Нечего и говорить, что весь день я провел в ожидании ночи, и последующие дни – лишь в ожидании момента свидания с Алисой. А потом, внезапно, она перестала мне сниться.

Я был не просто огорчен, я был уничтожен.

Мне сны практически не снятся, очень редко, и – то мутные такие, что нет смысла запоминать. Но сны, в которых присутствовала Алиса, были так похожи на явь, на сладостную, тягучую, счастливую явь… Я и затосковал.

Отец для того, чтобы отвлечь меня от грустных мыслей, начал учить меня всем известным ему фокусам. Сперва я упирался, как баран, но природа взяла свое. Вскоре я уже начал разрабатывать свои иллюзии и показывать их местным ребятишкам. Они радовались, и их смех лечил мое разбитое сновидениями сердце.

Где-то год, может, полтора спустя (знаете, как в молодости течет время), я снова увидел Алису во сне. Она не узнала меня. Да и звали девушку, как две капли воды похожую на мою тоску, Лиза. Носила она не длинные платья эльфийских принцесс с широкими рукавами, а мужские костюмы. Да-да, не удивляйтесь, Алекс, вы все правильно услышали. Не буду скрывать, они безумно шли ей и я (мне тогда было уже девятнадцать, сами понимаете), чуть не сошел с ума, когда увидел эти формы и изгибы.