Роберт Енгибарян - О, Мари!

Кто виноват? Обстоятельства, которые сложились для меня неблагоприятно? Нет, неправда. Ведь, оказавшись в этих обстоятельствах, я не пытался найти компромиссный вариант выхода из них. Можно было уступить, а я пошел наперекор, на лобовое столкновение, забыв о том, что пострадаю не только я, но и все близкие мне люди. Но правда и в том, что все эти негативные ситуации бывают вызваны одной из двух причин – а иногда ими обеими. Во-первых, это обращение ко мне по национальности, по внешнему виду: «Эй, армянин!». В таком окрике есть нечто унизительное, оскорбительное, подразумевающее, что я в чем-то уступаю человеку, который подчеркивает мою непохожесть. Я же не кричу: «Эй, русский!», «Эй, хохол!», «Эй, еврей!», «Эй, грузин!» А во-вторых, окружающих часто злит, что я отказываюсь с ними выпить или выпить столько же, сколько они. Им кажется, что теперь уже я подчеркиваю свое превосходство по отношению к ним.

Но что же мне делать? Сложно защищать свое достоинство в стране, где оно на каждом шагу оскорбляется и властью, и такими же, как ты, людьми, где это понятие – пустой звук. За него придется бороться, в том числе и физически. В этих условиях попытки морального воздействия малоэффективны, если не бесполезны. Как часто говорил отец: «Добро должно быть с кулаками, в противном случае тебя примут за слабака, который лицемерно пытается скрыть свою немощь».

После суток пути поезд остановился у перрона одноэтажного скромного сооружения, гордо именуемого железнодорожной станцией Кокчетав. Люди, толкаясь, не желая уступить друг другу хоть полсантиметра, с шумом и криком вываливались на перрон. Одним из последних выходил я. Передо мной шла молодая женщина с ребенком, в темном ватнике, валенках, теплой шали на голове. Я предложил ей спуститься вниз с вещами, оставив ребенка мне, а потом я передам ей малыша. Так и поступили. Женщина, не произнеся ни слова, спустилась на перрон с одним большим и другим маленьким баулом наперевес, а потом, взяв ребенка на руки, удалилась, опять забыв поблагодарить.

Наконец и я вышел на перрон с тяжелым чемоданом и не менее тяжелым саквояжем, набитым книгами. Шел мелкий снег. После вонючего, отвратительно душного вагона воздух показался мне свежим и бодрящим. Поодаль стояли двое молодых военных в белых тулупах, такого же цвета валенках и шапках, больше рядом никого не было, кроме женщины с ребенком. Заметив меня, военные подошли ближе. Молодой человек в офицерском тулупе с погонами младшего лейтенанта неуверенно спросил:

– Капитан Ариян?

Я молча, с некоторым удивлением показал удостоверение. Солдат подхватил чемодан и саквояж и пошел вперед.

– Разрешите представиться, товарищ капитан! Младший лейтенант Ненашкин, можно просто Дмитрий. Это наш водитель, сержант Тихон Васин. Телеграмму о вашем приезде получили вчера, уже полсуток ждем вас. Только недавно узнали, что самолет задержался. Пойдемте, товарищ капитан.

Вот как? Значит, одним приказом меня снимают с курсов, а другим повышают в звании… Да нет, это же разные службы – догадался я. Сперва пришел приказ о присвоении капитанского звания, а через какое-то время, несколько часов или суток, приказ об отчислении. Жаль, не успел сообщить Фаине и Марку. Может, не все так плохо складывается? Капитан – солидно звучит. Если бы я уже был капитаном, наверняка этот боров Сенин вел бы себя повежливее. А собственно, чему я удивляюсь? У меня почти четырехлетний стаж работы, да и сам я не мальчик, уже двадцать шесть!

– Послушай, Дмитрий, может, довезем женщину до центра? Жалко ее, стоит с ребенком на морозе.

– Да ее встречают, вон, родители подошли. Это Аня. Ездила в Челябинск на свидание с мужем, он сидит там в тюрьме за грабеж.

– Много награбил?

– С товарищем-механизатором выпили, разбили витрину продуктового магазина и взяли несколько бутылок водки и коробку консервов.

– И за это сразу в тюрьму?

– Да, жалко парня. Вообще-то он тихий… диву даешься, и как умудрился такое сотворить?

– Куда мы едем?

– Вам предоставили служебную комнату недалеко от военной прокуратуры, но сначала надо заехать на службу.

– Комната в коммуналке?

– Нет, это двухкомнатная квартира. В другой комнате живет заместитель военного прокурора округа капитан Барабашев, тоже холостой, как и вы. Но он уже год как здесь.

– Пьющий?

– Нормальный человек.

– То есть пьющий?

– Не могу знать, товарищ капитан.

Неужели новое испытание? Но здесь мы с соседом хотя бы будем жить в разных комнатах.

– Кстати, товарищ капитан, я назначен вашим помощником в расследовании одного уголовного дела, которое только поступило к нам. Завтра прокурор, майор Ванин Пал Палыч, ознакомит вас с подробностями.

– А какое у вас образование, Дмитрий? Есть опыт следовательской работы?

– Очень небольшой. После срочной службы поступил в двухгодичное военное училище в Куйбышеве на отделение юриспруденции и уже несколько месяцев работаю в военной прокуратуре Кокчетавского отделения Южноуральского военного округа дознавателем.

– Понятно. Дмитрий, давайте сначала заскочим на почтамт, мне надо позвонить родителям. А потом в прокуратуру.

– Товарищ капитан, приказано отвезти вас сразу в прокуратуру.

– Ну, приказ есть приказ, поехали.

Было семь тридцать вечера. Город выглядел тоскливым, почти пустынным. На плохо очищенных от снега темных улицах – редкие грузовые машины и такие же, как наша, служебные ГАЗ-69. Эти полугрузовики мне нравились своей надежностью и неприхотливостью.

Мы вышли возле трехэтажного кирпичного дома с вывеской «Военная прокуратура», и меня провели в приемную прокурора. Оказалось, прокурор собрал всех, чтобы провести совещание и поздравить с наступающим Новым годом. Да, сегодня же тридцатое декабря, а я и забыл! Завтра короткий рабочий день, должно быть, поэтому прокурор и проводит совещание сейчас. Около двадцати человек уже сидели в приемной, когда подошел я, небритый, в свитере. Поздоровался со всеми и занял место на скамейке. Через несколько минут нас пригласили в кабинет, и прокурор начал заседание.

Работа военной прокуратуры здесь имела свою специфику. В освоении целинных территорий, уборке урожая, строительстве новых объектов – в основном дорог и коровников – принимало участие большое количество военнослужащих. Поэтому частыми явлениями были хищения государственных средств военными специалистами, а также драки солдат с местным населением и другими целинниками, в особенности студенческими строительными отрядами, сопровождаемые жертвами и увечьями.

Прокурор представил меня собравшимся как опытного следователя и поручил работу над уголовным делом, возбужденным по случаю столкновения в поселке совхоза имени Ленина в Куйбышевском районе солдат и студентов аграрно-технического института города Кирова, вследствие чего погибли два студента. Причина столкновения – спор из-за девушек, отбывавших наказание в исправительно-трудовой женской колонии в Чебоксарах. В драке участвовало около сотни человек с обеих сторон, не считая девушек-уголовниц, которые поддержали студентов. Нетрудно было предположить, что нападающей стороной, скорее всего, являлись солдаты. Мне следовало завтра же выехать в указанный населенный пункт, расположенный примерно в двухстах пятидесяти километрах от Кокчетава, и оставаться там до окончания расследования. Связь и координация с прокуратурой возлагалась на моего нового соседа по квартире капитана Игоря Барабашева.