Ольга Юнязова - На острие свечи

Возле палаты скучал охранник. Увидев Оксану в накинутом на плечи белом халате, он опознал в ней потенциально опасный элемент и оживился.

– Кто такая?

– Родственница.

– Ты как сюда пробралась, родственница?

– На лифте! – пожала плечами Оксана.

Охранник достал сотовый и нажал вызов.

– Дима, вы что там, спите, что ли?! Ещё одна «родственница» проникла. Иди лови и выноси её отсюда.

– Я вообще-то дочь… внебрачная. – Оксана улыбнулась краешком губ.

– Слушай, дочь, шла бы ты… по-хорошему. На всех внебрачных наследства не хватит.

– А ты не хами. Лучше пойди и доложи, что пришла Ксюша Власова.

– Разбежался, – буркнул цербер.

Оксана села на скамейку.

– Лучше бы ты его так охранял, когда он под колёса кидался.

– Чего? Под какие колёса? Что ты несёшь?!

– Что значит – «под какие»? Под круглые, автомобильные.

– Девочка, ты палатой не ошиблась? Иди ищи своего папашу в другом месте!

– Мне нужен Королёв Владимир Львович.

– У него обычный инфаркт.

– Как инфаркт?!

Человек в чёрном снова замер, демонстрируя неприступность. А в конце коридора показались ещё двое таких же, идущие быстрым решительным шагом.

Оксана зажмурилась и вжалась в сиденье. Стало жутко. Времени почти не было, но она решилась-таки попытаться и нырнула в этот страх. Сразу же вспыхнула картинка из детства. Она стоит в одних трусиках, с ужасом озирается по сторонам и плачет. Вокруг множество незнакомых голых людей. Какие-то дядьки с синими рисунками на плечах обсуждают её, какие-то толстые тётки уже тянут к ней свои руки. Она визжит и кидает в них песком, защищаясь. Ну почему она опять не послушалась маму и потерялась на пляже? И вдруг она видит дядю Вову. Она бросается ему в объятия и чувствует себя наконец в безопасности. «Что ж вы не следите за дочерью?!» – слышится сзади возмущённый голос.

Оксана расслабилась. Состояние «дочери» и безопасности выплеснулось из далёкого прошлого и заполнило узкий коридор, по которому приближалась охрана.

– Как вы прошли мимо нас? – возмутился один из них.

Оксана подняла взгляд и пожала плечами:

– Хорошо же вы его охраняете!

В глазах охранника мелькнуло сомнение в неправомочности её здесь присутствия.

– Владимир Львович, между прочим, с утра меня ждёт. Он просил передать через следователя. Я бросила все дела, примчалась…

– Фамилия?

– Власова Оксана.

– Разберёмся… – сказал начальник охраны и пошёл куда-то разбираться.

Дядя Вова был на себя не похож. Левая нога полностью загипсована, шея в ортопедическом воротнике. Оксана села на табуретку возле кровати. Он разлепил красные разбухшие веки и сфокусировал взгляд на гостье.

– А сказали, инфаркт, – нарушила молчание Оксана.

– Это версия для журналистов, – пояснила медсестра. – Они тут пасутся с утра до ночи.

– Понятно, – вздохнула Оксана и осторожно погладила старика по руке. Возле переносицы начали собираться абсолютно неподдельные слёзы.

– Девушка! Не долго! Ему нельзя напрягаться, – прошептала медсестра и вышла.

С минуту сидели молча, потом дядя Вова кашлянул и прохрипел:

– Как жизнь?

Оксана пожала плечами.

– Так себе, течёт. Обвинили вот, что тебя сбила.

Он сморщился в попытке улыбнуться.

– Сам виноват. Я сказал им.

– А ещё ты им сказал, что я твоя дочь. Хотелось бы подробностей.

Он приподнял кисть руки и снова уронил её на одеяло.

– Ладно, отдыхай. Потом расскажешь. Я ещё приду, когда станет полегче. Хорошо?

Он моргнул.

– И прости меня! Чего мы тогда не поделили?

– Деньги… проклятые.

– Нет. – Оксана улыбнулась. – Меня бесило, что ты продолжал считать меня маленькой. А я хотела самостоятельности.

Она почувствовала, что вот-вот разревётся.

– Давай выкарабкивайся… – Она встала.

– Подожди!

– Тебе нельзя долго. – Слёзы всё-таки хлынули из глаз.

– Как мама?

– Плохо! Лежит после инсульта в депрессии. Ты бы хоть пришёл, навестил её.

Подойдя к своей квартире, Оксана нажала кнопку звонка, опасаясь, что ответственная Надя, как ей и велено, даже не подойдёт к двери. Но через минуту светлая точка в центре глазка затемнилась и щёлкнул замок. На пороге стояла мама, держась за Надю.

– Ты встала?! – воскликнула Оксана.

– Мы тренируемся! – доложила сиделка.

– Ксюша! – заплакала Елена Сергеевна. – Я не буду больше надоедать тебе с церковью! Не буду устраивать истерики! Прости меня! Не уходи!

В глубине двигались тени древних обитателей океана. Было жутковато. Оксана взлетела и закружилась, оглядывая горизонт. Где же этот таинственный остров Буян? Изумрудная поверхность воды сверкала солнечными бликами и отражала облака. Но горизонт был чист. Она поднималась всё выше и выше, останавливаясь иногда, чтобы унять колотящееся от восторга сердце. Красота воспринималась не только глазами, но всем телом. Наконец она прошла сквозь облака и опять начала испытывать лёгкий щекочущий страх.

Я сплю! – напомнила она себе и продолжила лететь вверх. Синева сгущалась и темнела, а солнце звенело, как высоковольтная дуга. Тело вспыхнуло и растворилось во тьме. И снова всё стало ясно. Вот оно, «острие свечи». Так же, как облака отражаются в океане, здесь отражаются все наши мысли и чувства. Здесь исполняются мечты и реализуются страхи.

«Ой! Чего же я хочу-то?» – она попыталась вспомнить, но желания сами начали вспыхивать как звёзды и лететь ей навстречу. Она только кивала им, соглашаясь: «Да, хочу! И этого тоже хочу!» Звёздный хоровод закружился вокруг неё, и заиграла мелодия с детства знакомой песенки: «Каравай, каравай, кого любишь, выбирай!»

Оксана ощутила своё тело, лежащее на родной домашней постели. Уголки губ были растянуты в счастливой улыбке, в глаза бил солнечный луч, а в ушах звучала музыка: «Как на Ксюшин день рожденья испекли мы каравай».

Она села на кровати: «Кто это поёт?»

В комнату заглянула Надя:

– Там клоуны! Пришли вас поздравлять!

«Какие ещё клоуны?» – Оксана накинула халат и вышла из комнаты. В коридоре стоял Арлекин с разноцветным букетом воздушных шаров и, весело притопывая, пел тенором: «Вот тако-ой ширины…» Рядом с ним изящно пританцовывала и подпевала девочка с голубыми волосами. В одной руке она держала корзину с розами, а в другой белого плюшевого мишку. Допев песню, Мальвина поставила цветы к ногам Оксаны и вручила ей игрушку.

– Это от дяди Вовы, – сделала она реверанс. – Он просил извинить за то, что не сможет сегодня поздравить вас лично, но он обязательно придёт, когда будет свободен.