Александр Житинский - Flashmob! Государь всея Сети

Мы прибыли туда уже на закате дня, расплатившись с хозяйкой и собрав вещи. Сразу по окончании митинга мы намеревались двинуть в Козлов, до которого было восемьдесят километров.

Рядом с выдолбленной ямой стоял микрофон на стойке – с другой стороны горка мёрзлых комьев земли. Барановцы подтягивались к площади, становились кругом поодаль. Впереди стояли казаки в разномастной униформе с бутафорскими крестами. Сбоку разместился местный духовой оркестр из пяти пенсионеров.

«Зафира» прорезала редкую толпу и остановилась в трех метрах от ямы. Мы вышли – вся делегация – и выстроились рядком у микрофона. Из здания адинистрации появились три женщины – градоначальница, начальница СЭС и начмед города. Наших знакомых из ГИБДД, водоканала и пожарной охраны не наблюдалось.

Сопровождал власть батюшка в рясе и клобуке, за которым следовал служка с металлическим ведёрком и веником для окропления.

Градоначальница приветливо кивнула нам, две её помощницы едва сумели скрыть удивление, вызванное нашим видом: две молоденькие барышни, юный красавец в длинном черном пальто, стареющий джентльмен в шляпе и молодой казак в форменной шинели офицера Российской армии с огромным деревянным крестом, который Васюта держал на плече, как винтовку.

На Кирилле из его прошлого пышного убранства был только высокий кивер с пером. Но и этого было достаточно.

– Товарищи, господа и дамы! – возвестила в микрофон градоначальница. – Сегодня, в первый день нового года, мы собрались здесь, чтобы заложить знак российской державности и православного подданства…

Видимо, она уже познакомилась с прессой, хотя путаница в терминах была чудовищной.

– …Такие знаки сейчас устанавливаются по всей России с благословения Президента и Патриарха. Барановцы не могут и не хотят стоять в стороне от этого почина. К нам прибыла делегация из Москвы, чтобы в торжественной обстановке открыть этот памятник! Прошу вас! – она сделала широкий жест в нашу сторону.

Кирилл не спеша отделился от нашей группы и подошел к микрофону. С минуту он молчал, вглядываясь в простые лица барановцев. Над площадью повисла напряженная тишина.

– Барановцы, дети мои… – начал царевич глухо. – Настала пора великих свершений. Никто не забыт и ничто не забыто… Но! – голос его вдруг возвысился, стал звонок. – Взвейтесь, соколы, орлами! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Пусть вечно стоит этот знак на барановской земле!

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор,

Нам разум дал стальные руки-крылья

И вместо сердца – пламенный мотор!

Кирилл махнул рукой Васюте и тот строевым шагом подошел к яме и с размаху вонзил в нее крест. Подоспевшие с лопатами мужики принялись сыпать в яму комья и утрамбовывать их. Стоявший в первом ряду зрителей Потап сорвал с плеча гармонь и растянул меха, подыгрывая оркестру и оглашая площадь зычным пением:

Все выше, и выше, и выше

Стремим мы полет наших птиц,

И в каждом пропеллере дышит

Спокойствие наших границ!

Кое-кто из толпы подхватил. Батюшка, семеня, обошёл врытый в землю крест и окропил его святой водой, бормоча слова молитвы.

Кирилл снял кивер, перекрестился и ударил в колокола, то бишь позвонил в колокольчики. Толпа глухо захлопала рукавицами. Кирилл твёрдым шагом, вновь надев кивер, приблизился к казакам, отдал честь, поднеся два пальца к козырьку – и все они вытянулись во фрунт и приставили ладони к фуражкам.

Кирилл пожал им руки по очереди.

– В каком полку служили? – спросил он полковника.

Бессмертный образ Остапа не отпускал его, заставлял играть до конца. Лиза давилась от смеха, Даша недоуменно хлопала длинными пушистыми ресницами. Васюта ухмылялся.

Казачий атаман смутился, потупился. Мы ещё вчера узнали от Оксаны, что работал он всю жизнь в Баранове заведующим районо, ни в каких войсках не служил.

Самое любопытное было в том, что народ внимал этому спектаклю с благоговением. Мне же было несколько не по себе. Я знал, с какой серьёзностью относится мальчик к своей Миссии. К чему же это шоу? Ну, ладно, в Биргун Калыме мы пугали великого визиря, а здесь кого пугаем или смешим?

Между прочим, в толпе было несколько фотолюбителей с «мыльницами», и я не сомневался, что репортажи об открытии барановской звонницы уже сегодня появятся в ЖЖ.

На Кирилла было больно смотреть.

Казалось бы, после столь удачно проведенного мероприятия, он должен был придти в прекрасное расположение духа, чувствовать себя звездой и победителем. Отнюдь нет. Он был хмур, зол, его корёжило так, что я испугался повторения приступа, хотя Кирилл и проглотил пригоршню таблеток после митинга.

Через пять километров мы остановились по его требованию и он попросил Лизу поменяться с ним местами.

– Я посижу сзади, чтобы не мозолить вам глаза. Где мой ноутбук?

Нашли ноутбук, и Кирилл разместился в третьем ряду, на приставном кресле с ноутбуком на коленях.

Мы поехали дальше.

– Даша, начинай вводить нас в курс дела. Что нас ждет в Козлове? – сказал я, обернувшись к девушкам.

И Даша принялась рассказывать.

Город Козлов, как уже говорилось, образовался при советской власти, ещё до войны, и был знаменит заводом резиновых изделий, одними из которых – и самыми знаменитыми – были презервативы. На эту тему ходило множество анекдотов и частушек, хотя и клизмы, и калоши тоже пользовались доброй славой.

Но знаменитым город Козлов сделало все же не это, а народный промысел, если можно так выразиться, жителей. Опять-таки жителей мужского пола. Начался он в войну, когда мужики поголовно ушли в подводные партизаны, – так они себя называли. Дело в том, что на Козловском резиновом заводе перед войной была изготовлена большая партия резиновых гидрокостюмов для разведчиков, а к ним прибыли дыхательные аппараты – довольно примитивные прообразы будущих аквалангов. Эту партию гидрокостюмов с аппаратами дыхания так и не успели вывезти в связи с начавшимися военными действиями, их-то и прихватили в леса и болота козловские мужики.

Не было для немцев страшней партизан, чем подводные партизаны.

Такой партизан мог часами сидеть под водой в речке или в озере, а лишь только враг шел купаться, хватал его за ноги и утягивал на дно. В лесах они тоже бродили в гидрокостюмах, но уже без масок, пугая немцев досмерти, когда появлялись, как космические пришельцы, перед немецким обозом.

О них ходили легенды. Самые знаменитые подводные партизаны были те, кто мог обходиться практически без гидрокостюма – запаса воздуха у них хватало чуть ли не на сутки. Были терпеливы и не знали пощады.