Владимир Дурягин - По дороге к Храму

– С ним. – Ответил Тимур. – Ни разу в деревне не был.

– Ну, пока. – Не подавая руки, попрощался с подельниками Сергуня, и вышел из машины. Он сел в первый, подъехавший на остановку автобус и через пятнадцать минут, которые показались ему вечностью, добрался до своего рабочего места. Сразу в Храм он заходить не стал, а прошёл в келью, расположенную в домике для служащих. Он сунул сумку под кровать, подошёл к шкафчику и быстро переоделся в церковное одеяние. Перекрестившись трижды на висевший в углу образ, он неторопливо направился к главному входу церкви.

Хилый вырулил на просёлок и только теперь, облегчённо вздохнул. Погони за ними не наблюдалось. Ямы просёлочной дороги не давали развить скорость, и пришлось ехать не больше пятидесяти километров в час.

– Слушай Хилый, а может не поедем в твою деревню. Чего там рисоваться? – поднял вопрос Тимур. Тот искоса глянул на подельника.

– Чего там рисоваться. Скажем, что племянник… в армию уходишь. Вот и всё. Баба у меня простая, деревенская поверит. Отсидишься пару дней и сваливай, если хочешь. – Объяснил ситуацию Хилый.

– Так у тебя есть баба… – сказал Тимур, щурясь на солнце, светившее прямо в глаза… – а у меня нет. Может, сначала махнём к моей? Твоя-то никуда не денется. Обещал же после дела, а?

– Ну, куда сейчас, полтораста вёрст!.. Да и отметиться надо. Машина её, искать будет. – Начал называть причины Хилый.

– Так позвонишь ей. Скажешь… в военкомате, на диванчике заночуешь и всё. А, хочешь я тебе за это, пол лимона отвалю? – после этих слов, Хилый чуть не съехал в кювет.

– Да ты точно чокнутый! Пол лимона за какую-то макаку!? – Захохотал Хилый.

– Ну, ты не очень обзывай-то. Я люблю её. Я это ещё там, на нарах понял. – Отвернулся в форточку Тимур, сделав обиженный вид. Вдоль дороги тянулась сплошной стеной опушка смешанного леса. Под сосной, он успел приметить большущий муравейник, что навело его на нехорошую, но интересную мысль.

– Ну, когда любишь, – сказал насмешливо Хилый, – тогда и лимона не жалко.

– За лимон повезёшь?! – Встрепенулся Тимур. Хилый от такого вопроса топнул по педали тормоза. Машина резко остановилась, и Тимур лбом больно ударился о переднее стекло. Но он на боль даже не обратил внимания. – Лимон отдаю сразу, как вернёмся! Повезёшь? – Хилый, молча, нервно барабанил пальцами по рулевому колесу.

– Только, не как вернёмся, а сразу. Шустрый ты шибко, кинуть можешь. – Процедил сквозь зубы Хилый.

– Сразу, так сразу. Разворачивай, поехали! – Воскликнул Тимур.

– Ну, ладно. Кто не рискует…

– Тот не пьёт Шампанского. – Дополнил предложение Хилого Тимур, хлопнул того дружески по коленку и от радости, даже замурлыкал себе под нос какую-то песенку.

Через полчаса, заправленная по самую крышку бака Нива, стояла рядом с церковью Непорочного зачатия. В ожидании чокнутого пацана, Хилый, даже на всякий случай перекрестился, на церковные купола, попросив у Бога прощения за все содеянные им при этой жизни грехи.

Сергуня внимательно выслушал затею друга и, не проронив ни слова, принёс и отдал пакет с миллионом рублей.

– Не иди на мокрое. – Крикнул Тимуру вслед Сергуня. – Бог ему судья! – И осенил его спину размашистым крестом. Тимур трусцой побежал к машине. К Сергуне подошёл отец Валерий, положил ему на плечо увесистую руку и спросил своим басистым голосом:

– Что за иноверец тебя навестил? – Сергуня растерялся и не знал, что ответить строгому батюшке. Он сложил ладони перед грудью и тихо произнёс, как это умеют делать церковные послушники:

– Брат мой заходил…

– Родный?

– Ага. – Пряча глаза, ответил Сергуня.

– Похож. Особенно щетиной на скуластом лице. – Усмехнулся в бороду отец Валерий.

Хилый ещё в прошлом году, когда Сергуня взбрыкнул, навёл справки и разыскал приютившуюся в психушке его девчонку. Разыскал так, со злости, чтобы были какие-то рычаги давления на этого непослушного пацана. Сейчас он даже не знал, что её в том интернате могло и не быть, если бы не случившийся у неё с мужем конфликт.

Ехали они долго, пользуясь навигатором, объезжали посты и большие перекрёстки по разбитым грунтовым дорогам. Наконец, посмотрев на экран, Хилый уверенно проговорил:

– Восемь вёрст осталось. Деревень больше не будет. Следующая ваша дурка. Там она и живёт.

– Так она чего, того? – крутанул пальцем у своего виска Тимур.

– Не проверял, не знаю. А ты бы у корешка своего спросил. Может он в курсе? – ухмыльнулся Хилый.

– Говоришь, уже близко? Давай, остановимся, хоть отряхнуться от пыли, вон ручей блестит. – Хилый остановился у ручейка, протекающего через вкопанную поперёк дороги трубу. Стёкла форточек были наглухо закрыты, чтобы не захлебнуться дорожной пылью, и, выходя из машины, Тимур набрал в себя воздуха, сковырнул ногтем пробку с пузырька и незаметно поставил его за сиденье. Он захлопнул дверцу и, подойдя к воде, принялся умывать лицо и руки. Разогнувшись, он увидел как Хилый, прислонив голову к рулю, впал в глубокий сон. Усиленная доза снотворного наповал свалила уставшего за время поездки хилого подельника. Тимур открыл дверцу, достал из-под его ног пакет со своим миллионом, порылся в нём и извлёк оттуда моток бечёвки и рулончик скотча. Сунув это в карманы, он вытащил подельника из машины и, взвалив его себе на спину, потащил в лесную чащу. Пройдя по лесу метров сто, Тимур увидел под старой ёлкой огромный муравейник. Он бечёвкой связал Хилому руки за спиной, залепил рот скотчем и, подтащив врага к муравейнику, усадил его на самую верхушку этой шевелящейся пирамиды, затем накрепко примотал к стволу дерева.

Клара Захаровна через взятку, выбила в местном муниципалитете разрешение на строительство часовни из растущих на том же месте деревьев. И теперь, не имея мужской рабочей силы, вечерами они с Алёнкой сами спиливали деревья, обрубали сучки и обдирали смолянистую кору. Сруб решили сделать небольшой, шесть на шесть метров, исходя из размеров дерёв. Иногда им помогали больные. Алёнка трудилась до тех пор, пока её не начинало пошатывать. Ей хотелось возвести и покрыть строение до белых мух, чтобы на Николая Угодника освятить часовенку и открыть доступ для верующих.

Клара Захаровна окорила несколько брёвен и пошла в свой кабинет готовить лекарства для больных. Алёнка осталась поработать ещё. Кора под острым лезвием топора, снималась легко, и работа увлекала всё больше. Вдруг она услышала приближающийся шум машины, как ей показалось не предвещавший ничего хорошего. Ей стало не по себе, и Алёнка присела на некорённое бревно.

Машина, пропуская вперёд себя облако пыли, со скрипом остановилась перед главными воротами. Из неё вышел заросший густой щетиной незнакомец и потянулся. Алёнка подняла с земли топор и молча, наблюдала за ним. Незнакомец захлопнул дверцу машины, подошёл к воротам. Приглядевшись, он увидел за вторым забором Алёнку. Тимур поднял вверх руку и помахал ей.

Читать дальше