Лара Продан - Тонкая нить судьбы

– Нет, Саша, ты,…ты…ты очень жесток к себе и своей семье. – дрожащим от волнения и переполнявшего чувства тревоги голосом Леонид обратился к Александру. – Ты, вообще, представляешь, на что обрекаешь себя, Елену, сына, наконец? Как и где вы собираетесь жить? На что жить, чем заниматься? Саша, ты продумал все эти вопросы?.

Голос Леонида звучал как набатный колокол – тревожно и призывно.

– А ты что молчишь, Алексей? – обратился князь к самому младшему из троих братьев.

Князь Алексей стоял у окна и смотрел на улицу, где вовсю бушевал ветер, срывая с деревьев немногочисленные желтые листья, ломая сухие ветки, завихривая пожухлое цветочно-листьевое покрывало земли. Дождь похлестал минут семь по окнам, так и не успев как следует смочить землю, обеспечив работу ветру. В комнате стало неуютно и промозгло, женщины накинули на плечи теплые шерстяные шали. Княгиня Ольга подошла к дивану, стоявшему у одной из стен комнаты, на котором спала их с князем Леонидом трехлетняя дочь Лида, и накрыла ее пледом. Поеживаясь от холода, Алексей подошел к камину и разжег огонь. Слегка подмокшие березовые поленья с трудом вбирали в себя энергию от разгоревшихся сухих щепочек, чтобы потом с удвоенной силой отдавать тепло нуждающимся в нем людям. В комнате постепенно становилось теплее. Князь Александр подошел к своей жене и с нежностью предложил ей сесть поближе к камину. Ее примеру последовала и княгиня Ольга. Александр с Леонидом остались сидеть за столом. Свечи почти догорели. Новые решили не зажигать, Свет от наконец-то разгоревшихся поленьев освещал почти половину комнаты. Этого было достаточно, чтобы видеть лица всех присутствующих.

Князь Алексей сел на стул рядом со старшим братом. У них была довольно большая разница в возрасте. Алексею исполнилось неделю назад двадцать семь лет. Родители братьев погибли в 1895 году во время пожара в соседнем имении, принадлежащем князю Головину Виктору Алексеевичу. Пожар произошел во время празднования Рождества по неосторожности одного из слуг хозяина. Тогда практически никто не спасся. Живым, но сильно обгоревшим остался только сын князя Головина Григорий, который долго лечился за границей, а потом так и остался жить где-то в Италии. Братья остались на попечении дяди, брата матери. Александру к тому времени было уже восемнадцать лет и он готовился к поступлению в училище. Но несмотря на то, что он был далеко от родного очага, князь Александр часто наведывался домой. Эти кратковременные побывки молодого князя были праздником для его братьев, особенно младшего, Алексея. Алексей пытался подражать Александру, который был для него примером во всем. Тем не менее, Алексей выбрал другую дорогу в жизни. С детства он мечтал об изучении богатств земли, об открытии месторождений, особенно его интересовало геологоразведка нефтяных залежей. Алексей окончил горный университет в Санкт Петербурге и стал горным инженером. Он не был женат и не собирался связывать себя узами Гименея по крайней мере лет до тридцати. На первом месте в его жизненном пространстве стояла наука. Это был жизнерадостный, полный больших надежд молодой человек. Но сегодня здесь, сейчас он понял перед каким выбором стоят они все: он, его братья, их жены и дети, выбором, от которого зависело всё их будущее. Так же как и Леонид Алексей понимал старшего брата. Но одновременно он был согласен и со средним братом. Алексей не представлял, как можно покинуть родину в столь трудный для нее момент.

Вдруг он внезапно встал, подошел к камину. В отблесках горящих поленьев лицо князя казалось бледным и каким-то нервным. Резко выделялись ходящие желваки. Немного постояв у камина, по-мальчишески звонким голосом он произнес фразы, над которыми думал весь этот вечер:

– Александр, я очень тебя люблю, ты знаешь это. Я почитаю тебя как старшего в нашей семье, мне ты практически заменил отца. Но сейчас я не могу тебя поддержать.

Алексей немного передохнул от сказанного на одном дыхании и продолжил: – Россия – наша родина, мы здесь родились, выросли, здесь похоронены наши родители и родители родителей. Здесь вся история нашего рода, рода князей Ухтомских. Да, мы служили императору Николаю II, служили всем царям до него, служили верно и преданно. Настало время, и Николай II свергнут. Сейчас власть принадлежит большевикам. Но ведь они тоже родились и выросли в России, и думаю, любят ее не меньше, чем мы с тобой. Большевики пытаются построить новое государство, в котором не будет деления на сословия, богатых и бедных. Не знаю, может быть у них это когда-нибудь и получится. Не знаю…. Знаю только, что среди них и тех, кто на их стороне много интеллигенции, думающих и грамотных людей. Они не позволят уничтожить Россию, которую мы любим. Алексей замолчал. Его голос постепенно стал утихать, терять звонкость, приобретать хрипотцу. Алексей налил из графина воды в небольшой хрустальный стакан, выпил ее большими глотками. Присутствующие наблюдали за его действиями молча. Молодой князь резко повернулся к Александру и заговорил вновь отдохнувшим звонким голосом:

– Саша, родина не становится хуже от того, что в ней меняются правители. Родина это место, где мы родились, живем, имеем дом, семью. Подумай, крепко подумай прежде, чем принимать окончательное решение об отъезде. Помни, уехав навсегда из России ты потеряешь силы Антея. А без них прожить очень и очень трудно.

Тут Александр в порыве гордости за своего самого младшего брата обнял Алексея, потом посмотрел в его голубые, такие же как у него, глаза долгим взглядом, как будто хотел либо что-то оставить там свое, либо что-то забрать для себя.

– Боже мой, я и не заметил, как ты вырос, превратился в мужчину, умного, цельного человека. Я горд за тебя. – с глубокой нежностью в голосе произнес Александр.

– Ты прав в целом, Алеша, говоря о России как о родине. Да, я здесь родился, вырос, получил образование, служил Отечеству, но Отечеству, которого уже нет. Россия уже не та, я не чувствую сопричастность к судьбе нынешней России. Она для меня чужая. Алеша, Леня, поймите, родина это не только место рождения человека, и место, где лежат в земле его родные. Родина – это место, где ему хорошо. Я боюсь нынешней России и людей, находящихся сейчас у власти. Я долго думал, смогу ли принять ее сейчас, служить ей. И у меня всегда возникал один ответ – нет, не смогу.

Александр замолчал. Его глаза были влажными, губы дрожали, щеки покрылись нервным румянцем. После некоторого молчания, позволившего ему успокоиться, князь тихим, но строгим голосом продолжил:

– Ну что же, я понимаю вас, понимаю ваше нежелание поддержать меня и уехать вместе из России. Через три часа я с семьей должен встретиться с моими товарищами из Финляндского полка. Нам помогут перебраться сначала в Швецию, потом Англию. А оттуда скорей всего наш путь будет лежать в Америку, если, дай Бог, мы останемся живы.