Лара Продан - Тонкая нить судьбы

– Что случилось? – тихо спросил Леонид Ольгу, когда та подошла к нему, проводив последнего гостя. – На тебе лица нет. Чем ты встревожена? Прием вроде удался. Я получил много благодарностей от наших гостей.

– Да, прием наш, действительно прошел удачно.

Немного помолчав княгиня, продолжила:

– Даже не знаю как тебе сказать. Словом, ты заметил, что граф Герасимовский покинул прием, не успев даже толком пообщаться с кем-либо из наших гостей? Леонид удивленно посмотрел на жену.

– Он, что же, приходил к нам сегодня? Я графа даже не видел, он ко мне не подходил. Да, Андрей был в числе приглашенных, но я решил, что он не смог придти. Значит, он все-таки был… И почему он не подошел ко мне, почему ушел загодя? – лицо князя выражало такое удивление и смятение, что Ольге стало его жаль.

Она знала, что Герасимовский учился вместе с ее мужем и они были дружны. Ее охватила паника и неуверенность в необходимости рассказа о случившемся. Но, с другой стороны, княгиня понимала, что Герасимовский поступил подло по отношению не столько к ней, сколько к Леониду. В этом случае она справедливо считала, что будет лучше, если муж узнает все от нее, предупредив тем самым очередную подлость графа. Ольга поведала Леониду о случившемся в беседке. Князь выслушал жену молча, только желваки, что «ходили» у него по щекам, выдавали то внутреннее напряжение и нарастающую злость, что испытывал князь. С этого дня Герасимовский перестал существовать для семьи Ухтомских. Да и граф старался не встречаться с ними. Это ему удалось. Вплоть до 1923 года их пути не пересекались. Но в марте 1923 года Герасимовский нашел Леонида, чтобы передать ему письмо от Александра. Граф спокойно подошел к некогда ненавистному ему человеку и, протянув письмо, четко произнес:

– Князь, забудем прошлое. Много чего произошло за это время. Думаю, оно расставило все на свои места. Нам с вами сейчас не ссориться надо, а поддерживать друг друга. Я прошу прощения за мое поведение тогда, в прошлой, жизни. Надеюсь вы меня простите.

Лицо графа в тот момент выражало такое искреннее раскаяние, что Леонид поверил ему. Все, что было до октябрьского мятежа 1917 года, изменившего жизни нескольких поколений не только в России, но и в других странах, казалось теперь далеким дорогим воспоминанием, существующем где-то в другой жизни. Вернуть все это уже невозможно, остается только помнить и чтить. Время унесло с собой горечь и радость прошлых лет. Надо жить настоящим и думать о будущем. Леонид решил оставить неприятные воспоминания о своем бывшем друге Герасимовском в анналах своей памяти, не вытаскивая их наружу. Он был благодарен тому за известие о старшем брате, но не более. Поддерживать прежние приятельские отношения с графом Леонид не собирался. Однако худой мир лучше хорошей войны. Эту народную мудрость Леонид всегда помнил и придерживался её. Он расстался с Герасимовским в 1923 году, что называется, на дружеской ноте, обещая не забывать друг друга и по возможности общаться. И такой момент наступил.

Герасимовский пришел чуть позже назначенного времени. Он был как всегда одет с иголочки. Добротный костюм из шерстяного коверкота сидел как влитой, синий галстук в мелкую полоску прекрасно гармонировал и с костюмом, и с голубой рубашкой. Однако, красивый и ладно сидящий костюм не мог сгладить неприятное впечатление, получаемое от взгляда на лицо Андрея. Время его не пожалело. Лоб был изборожден морщинами, глубокие складки вокруг рта свидетельствовали о проблемах с желудком, глаза, некогда большие и искристые, превратились в маленькие щелочки, еле видные из под навалившихся верхних век и изуродованных грыжей нижних. Но, не это было главное. Поражало неприятностью надменное и высокомерное выражение лица Герасимовского.

Увидев Ольгу, Герасимовский улыбнулся ей, подошел, взял руку для поцелуя и тихо произнес:

– Княгиня, рад вас видеть. Вы ничуть не изменились. Все также хороши. Но забудем прошлое, я тысячу раз проклинал себя за ту несдержанность. Останемся добрыми друзьями.

– Ну что вы, Андрей, я давно забыла все. Проходите, пожалуйста, сейчас будем ужинать. Вы знакомы со всеми, кроме вот Поленьки, жены Алексея.

Резко повернувшись, Ольга вышла в кухню. Там она подошла к окну, лицо ее горело от негодования и презрения.

– Андрей, ты продолжаешь служить в Cовнаркоме, вернее в ВСНХ? – Леонид слегка волновался, начиная так интересовавший его разговор, когда они после ужина расположились на диванах в углу гостиной.

– Да, Леня. Но теперь я уже не просто рядовой работник. Я возглавляю главное управление по машиностроению и металлообработке. Большевики мне доверяют. Долго пришлось потрудится в этом направлении, доказывать свое безграничное расположение к ним. У меня это, кажется, получилось отлично. Большевики даже, представляешь, мне предложили вступить в их партию.

Герасимовского распирало от чувства гордости и самолюбования.

– Пусть у меня нет семьи, да-да, я так и не создал семью, не смог найти необходимую мне женщину. Но я реализуюсь как ценный специалист. Благо, что в стране пока еще нет грамотных специалистов новой, как большевики называют, формации. Я у них в фаворе и мне это нравится. Герасимовский окинул надменным взглядом Леонида и спросил:

– Извини, ты говорил, у тебя ко мне какое-то дело?

Леонид молчал, он никак не мог решиться на откровенный разговор со своим бывшим товарищем. Что-то ему подсказывало не обращаться к Андрею по наболевшему вопросу, что-то в его тираде настораживало, вызывало недоверие к нему.

– Дело? Нет, просто захотелось увидеть тебя. Мы дружили, у нас много общего, много связывало в той, прошлой жизни. – спокойно с оттенком грусти ответил Леонид.

Было уже далеко за полночь, когда Герасимовский покинул квартиру Ухтомских. Закрыв за ним дверь, Леонид с облегчением вздохнул.

– Ты и Алексей были правы. Зря я пригласил Андрея. Время его ничему не научило.

Прошел почти месяц как Владимир уехал к себе на родину. Дарья в свободное от занятий в университете время пыталась найти хоть какую-то информацию о князьях Ухтомских в интернете. Алекс рассказал дочери то немногое, что в свое время узнал от отца и деда. Они вдвоем изучили все фотографии, на которых запечатлены князья Ухтомские.

– Папа, как ты думаешь, на кого из них я похожа? – с трепетным ожиданием спрашивала Дарья. – Не кажется ли тебе, что мой нос – тут она начинала изучать свой нос в маленьком зеркале и сравнивать его с фотографиями – похож на нос твоей прабабушки. А уши, а уши, уши почти такие же как у твоего прадедушки. Потом она брала в руки лицо Алекса и начинала внимательно изучать и его, сравнивая с фотографиями дореволюционных князей Ухтомских, деда Алекса, его отца и со своим лицом.