Лара Продан - Тонкая нить судьбы

Сестры с волнением взяли их. Все сели за овальный стол, что стоял в гостиной. Дрожащими руками Дарья открыла первую папку, на которой было написано «Ухтомский Алексей Николаевич. Том первый». Листая документы, девушки наткнулись на свидетельство о смерти Алексея. В нем говорилось, что Алексей Николаевич Ухтомский был приговорен к расстрелу как агент империализма. Документ был датирован сентябрем 1944 года. Рядом находился другой документ, свидетельствующий о расстреле его жены Полины как пособницы агента империализма.

– Не понимаю, что значит агент империализма? Расстреляли… разве так можно?.. – у Дарьи не находилось слов от возмущения.

До нее не доходил смысл этих документов.

– Давай посмотрим дальше, сестра. Может что-то прояснится? – тихо попросила Джейн.

Эту первую папку молодые люди изучали до глубокой ночи, пока Дарья и Джейн не взмолились:

– Всё, мы устали, голова идет кругом. Надо отдохнуть и переварить узнанное.

Девушки проводили Владимира и стали готовиться ко сну.

– Сестренки, а вы знаете, что у Полины и Алексея был ребенок? Только я не знаю кто. – расстилая постель для Дарьи и Джейн, сказала Надя.

– Ребенок? Если он выжил, то это означает, что семья Алексея Ухтомского имеет свое продолжение. Может быть кто-то из его потомков жив? – с надеждой произнесла Дарья.

Она подошла к окну. Машин практически не было, город давно спал. Девушка посмотрела на часы. Было половина четвертого утра.

– Джейн, ты что молчишь? Уснула уже?

– Нет, Дарья. Думаю об Алексее. Интересно, был ли он счастлив в своей жизни. Что ценил, что любил? Какую выбрал подругу для себя? Мы знаем только ее имя – Полина. А кто она? За что Алексей полюбил ее?

– Думаю, что точные ответы на эти вопросы мы вряд ли найдем. Но, если внимательно читать не только то, что написано в документах, но и за строчками документов, можно понять многое – утвердительно произнесла Дарья.

Следующие несколько дней сестры вместе с Надей и Владимиром изучили все четыре папки. Дарья с Джейн отказались от экскурсий, вечеринок, ночных клубов и других развлекательных мероприятий. Они были настолько захвачены событиями, отраженными в документах, что эмоционально проживали вместе с героями этих папок их жизнь – плакали, радовались, злились, удивлялись, переживали, ужасались. Постепенно у молодых людей сложилась картина жизни семей братьев Ухтомских.

Софья проснулась поздно. Спала она неспокойно. Все тело болело, сильно тянул низ живота. Ее мучил кошмар. Во сне она видела Угловатого, который хохотал ей в лицо. Его рот издавал противные звуки, они были вначале непонятны, но постепенно сложились в слова:

– Что, княжна, горюешь? Не надо… Я тебя осчастливил, как и ты меня. В твоем чреве будет развиваться мое семя. Ха-ха-ха. Я счастлив. А ты, моя дорогая?

Руки Угловатого вдруг вытянулись, дотянулись до Софьи и стали обнимать ее. Девушке стало противно, она закричала.

– Софья, Софьюшка, что с тобой? – сквозь пелену сна услышала та голос Полины. Софья открыла глаза. Сестра стояла на коленях у дивана и тормошила ее. – Сон плохой приснился? Ты кричала.

– Да, кошмар какой-то… Ничего, сейчас все пройдет. Сколько времени?.

– спросила взволнованно Софья.

– Уже почти полдень.

– Алексей не возвращался?

– Нет.

И тут неожиданно резкий звонок раздался в дверь. Девушки бросились открывать. На пороге стоял Алексей.

«Сдержал Угловатый свое слово, все-таки» – подумала Софья, глядя с тихой радостной улыбкой на Алексея, обнимающего Полину.

После шумного приветствия все прошли в кухню, где давно остыл завтрак, приготовленный Полиной для Софьи. Хозяйка дома быстро убрала его, поставила свежие тарелки, приборы, бокалы для вина. Достала из шкафа давно купленную бутылку красного сухого, которая ждала своего часа, нарезала хлеб, сыр, колбасу, открыла рыбные консервы. Алексей откупорил бутылку и налил в бокалы вино.

– Дорогие мои, как же я вас люблю. Полюшка, родная, я соскучился, страшно соскучился по тебе.

Алексей замолчал, что-то обдумывая. Девушки молчали. Через несколько минут Ухтомский продолжил:

– Сидя в камере, я понял, насколько краткотечна наша жизнь. Когда ожидаешь смерть, поневоле начинаешь вспоминать и анализировать свою жизнь. Я пытался понять, не зря ли жил и согласился с Мишелем Монтенем. Помните, в своих «Опытах» он писал, что жизнь сама по себе ни благо, ни зло. Она – вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили ее. Я очень надеялся и надеюсь сейчас, что моя жизнь вмещает больше добра, чем зла. А иначе и жить не стоит. Я поднимаю этот бокал за вас мои дорогие. Хочу, чтобы жизнь наша была полна благими делами, чтобы она была прожита не зря. Перефразируя слова Кафки, скажу, что только тот, кто познал полноту жизни не знает страха смерти. Боязнь смерти есть результат неосуществившейся жизни…

Андрей опять замолчал на некоторое время. Потом тряхнул головой, как бы отгоняя непрошенные мысли и произнес:

– Полюшка, Сонечка, что-то я расфилософствовался. Простите. Накипело. Давайте выпьем за радость и полноту жизни.

– Алеша, давай вечером пригласим Ольгу и Лидочку. – тихо попросила Полина.

– Конечно, моя дорогая. А сейчас пойдем отдохнем вместе.

Они ушли. Софья проводила их печальным взглядом и принялась убирать. Потом она прошла в свою комнату, села на диван, взяла своего любимого Достоевского и стала читать. Всегда, когда Софье было плохо, она читала Достоевского. Его произведения уводили девушку в мир, где ее мысли и тревоги заменялись сопререживанием героям. С ними, с героями, она как бы срасталась в одно целое, они заставляли ее думать, искать пути решения проблем, рефлексировать. Небольшой рассказ «Маленький герой» был прочитан до середины, как Софья услышала стук в дверь своей комнаты. Это был Алексей.

– Можно войти.? – спросил он.

Софья покраснела и пригласила его в комнату. Алексей подошел к девушке, взял ее руки в свои и проникновенно сказал:

– Спасибо Софьюшка.

«Неужели Угловатый рассказал все ему» – с ужасом подумала девушка.

– За что спасибо говоришь, Алеша? – с волнением в голосе спросила Софья.

– Ну как же, за поддержку Полины спасибо. Она рассказала мне, как ты ее подбадривала, уверяла, что я вернусь. Ведь Полина, хоть и старше тебя гораздо, очень ранима и впечатлительна. Ты более сильный духом человек. Я рад, что ты живешь вместе с нами.

Софья улыбнулась, но ничего не сказала. Алексей заговорил вновь:

– Знаешь, Угловатый как-то странно вел себя, когда отпускал меня. Он выглядел счастливым и довольным. И разговаривал со мной нагло и самоуверенно.

Софья продолжала молчать.

– А мне жаль его. – продолжил Ухтомский. – Он как волк-одиночка, на всех рычит и всех боится одновременно. И этот страх прячет под своей жестокостью.