Александра Крючкова - Верите ли Вы в призраков? (сборник)

Я ничего не знаю про Вас… Вернее, я хочу забыть всё, что знаю, потому что не хочу ничего знать.

Вы не знаете ничего обо мне… Вы только думаете, что знаете, но это – иллюзия.

Даже если Вы прочитаете все мои рассказы, в них-лишь десятая доля того, через что я прошла, и та – исковеркана до неузнаваемости.

И те, кто знает меня много-много лет, признаются, что не знают обо мне ничего. Во мне – сотни лиц и ролей, каждая из которых столь не похожа на любую другую. Мне говорят, что я подобна океану – люди видят его только у берега или сверху, но мало кто заплывает далеко, и почти никто не опускается до самого дна.

Разве нельзя сказать то же и про Вас? И про любого другого человека во Вселенной?

Вы хотите понять: чёрная я или белая? Но в этом мире нет, не было и никогда не будет Чёрного отдельно от Белого. Я – белая и чёрная одновременно, как, впрочем, и Вы.

Вы хотите знать: сильная я или слабая? Всё относительно – я могла бы рассказать Вам о Прошлом, Настоящем и Будущем, о том, что такое «Жизнь» и что такое «Смерть», что значит «Любовь», как я бывала Там и возвращалась Оттуда, я показала бы Вам, как легко передвигать тяжёлые предметы, не пошевелив даже пальцем, я смогла бы провести Вас в иные пространства, научила бы останавливать Время, видеть и слышать то, что не видят и не слышат другие, и даже тому, как можно НЕ видеть и НЕ слышать, но просто ЗНАТЬ…

Но я хочу всё забыть…

Забыть рядом с Вами…

Она была высокой стройной блондинкой с голубыми глазами и обладала незаурядной силой притяжения мужчин. Только что получив очередной красный диплом, она пришла в новый театр-студию, чтобы посвятить себя сцене, – с детства девушка обожала театр, и все выходные по вечерам проводила на спектаклях.

– Наташа, – представилась она руководителю.

Сергей оценивающе посмотрел на неё и улыбнулся.

…Поздней осенью она уже сыграла свою первую главную роль. Усталая, Наташа шла в костюмерную. Внезапно кто-то догнал её и взял за руку.

– Поздравляю! Ты была великолепна!

Он вернулся домой и, едва переступив порог, услышал привычную брань:

– Чтоб ты хоть раз побыл на моём месте! Как я устала от твоих ночных возвращений!

– Ты же знаешь, сегодня – премьера. Наташа была восхитительна! Она действительно – талантливая актриса, совсем не то, что я о ней думал.

– Эта стерва, небось, уже призналась тебе в любви! А ты и развесил уши!

– Не говори так… – устало попросил он.

– Театр для тебя стал всем! А как же семья? Ты плевал на нас: на меня и на сына! Живёшь своей жизнью, в которой нам не хватает места!

– Ты не права, – попробовал возразить он.

– Нет, я права! Театр – развлечение для бездельников, пустая трата времени! Ты просто обожаешь ничего не делать, ты – лентяй, и театр – твой приют!

На улице падал снег. Он брёл по дороге, куда глаза глядят, погружённый в тяжёлые раздумья. Он любил свою семью, своего сына. И жену он тоже любил… когда-то. Когда-то?

Он впервые признался себе в этом! Да, когда-то, потому что всё уже давно прошло. Она не понимала его, не разделяла его взглядов, не интересовалась его жизнью. Дом-дача-дом. Посадить картошку. Купить продуктов. Отвезти всех туда. Забрать отсюда. Починить кран. Дать денег на шубу…

Когда он пытался говорить с ней о чём-то неземном, вернее, о каких-то нематериальных вещах, она смеялась и не слушала его. Так он замкнулся в себе, и его единственной отдушиной стал недавно созданный им небольшой экспериментальный театр.

Театр – единственное, что держало его здесь. Он погрузился в своё детище «с головой», в нём он жил по-настоящему. Сергей поймал себя на мысли, что всё перевернулось с ног на голову: он был самим собой в театре, в то время как стал актёром в реальной жизни…

В конце улицы Сергей свернул направо и дошёл до небольшого дворика. Он присел на детские качели. Внезапно, будто почувствовав что-то, обернулся. Позади него на точно таких же качелях сидела девушка.

– Наташа! Что ты делаешь здесь?

– Разве вы не знаете, что я здесь живу? – указав на дом напротив, произнесла она.

Сергей мгновенно вспомнил, что ещё в первый день их знакомства она оставила свои координаты, и он не стал ей говорить, что они – почти соседи.

– Прости, я забыл, – он смущённо извинился. – Но почему ты сейчас не дома?

– Захлопнула дверь, а потом поняла, что ключи остались в квартире. Соседи спят, а до утра ещё далеко. Вот сижу – думаю, что делать…

– Ты живёшь одна?

Наташа кивнула.

Он хотел ещё что-то спросить для поддержания разговора, но она внезапно перебила его:

– Когда не знаешь, о чём говорить, лучше молчать… Так сказала моя подруга… Послушайте, как тихо! Какие звёзды! Мы всё время бежим и смотрим себе под ноги. А они всегда – там, такие красивые. И все смотрят на нас… Вон – самая яркая!

Сергей поднял глаза к небу. Оно было действительно красивым.

– Когда я умру, я долечу до той звезды? – спросила Наташа.

– Обязательно долетишь, – печально ответил он.

– Но ты станешь звездой ещё раньше. При жизни…

– Пойдёмте, походим чуть-чуть, а то я замерзаю… – предложила она.

Она разговаривала с ним так, будто они были давними друзьями.

– Любишь природу?

– Да… И все времена года. Одновременно… – улыбнулась она.

– А я последнее время не люблю весну. У меня день рождения в апреле.

– У меня тоже в апреле, – совершенно спокойно, не удивляясь совпадению, ответила Наташа. – Ещё я обожаю бродить в одиночестве по лесу, слушать, как поют птицы, думать о смысле жизни…

– Наташ… А почему… ты не спрашиваешь меня, как я оказался тут?

– Зачем мне знать? Если бы хотели, вы бы сами уже рассказали.

– Ты права, – согласился он.

– Всем нам бывает плохо. Это проходит. Мне тоже бывало так, что хотелось умереть. Но это прошло…

Он остановился и с удивлением посмотрел на неё. Почему-то после этих слов он увидел Наташу совсем другой, не такой, какой представлял её раньше.

…Он вскрыл замок при помощи какой-то железки, найденной ими на улице.

– Если бы ты знала, что дверь так просто откроется, нашего разговора бы не было, – заметил он. – Тебе, наверно, жалко потраченного времени…

Теперь они возвращались из театра вместе, разговаривая обо всём на свете и, в то же время, ни о чём. Казалось, они были «на одной волне», говорили «на одном языке».