Наталья Милявская - Быстрее С.

– К чему ты клонишь?

– Блин, вот непонятливая… – нетерпеливо замотал головой Иван. – Когда мы попали в аварию, ты первая заметила машину.

– Я сидела справа, вот и все.

– Вот именно! Ты сидела справа! А если бы я ехал один, справа бы никого не было! Понимаешь?

– Была бы Катя.

– С Катей мы поссорились, и я ее отправил!

– Это совпадение.

– Ни фига! Ни фига не совпадение. В «Лужниках», хочешь сказать, тоже было совпадение?

– «Лужники» – это просто второй несчастный случай. Который приснился тебе заранее. А я тут совершенно ни при чем.

– Ага. Только если бы не ты, меня бы придавило софитами.

– Да с чего ты взял?

– С того! С того, что когда на сцену грохнулась вся эта конструкция, я был сзади. Я отдавал тебе жилет! А если бы не ты…

– Если бы не я, ты бы отдал жилет кому-нибудь другому. Там хренова туча народа сзади толпилась.

– Нет! Нет! Я бы не отдал жилет абы кому. Я бы бросил его под ноги или на монитор. Если бы тебя не было сзади, я бы не пошел к тебе. И остался бы стоять там, куда упали лампы!

Иван глотнул виски и уставился на меня.

– Ты – моя единственная страховка. Я не знаю, как это объяснить, но ты появилась очень вовремя. У меня темная полоса в жизни, и вдруг приходишь ты, с фонариком. Ты выиграла спор с той журналисткой случайно – и уже два раза спасла мне жизнь. Ты лишний элемент в картинке. Лишний пазл. Понимаешь? Но именно ты изменяешь всю историю. К лучшему.

Клянусь – я не поверила во всю эту чушь. Я не верю в волшебные совпадения и перст судьбы. Я не ищу знаков в заголовках рекламных объявлений или в картинках, случайно попадающихся мне в книгах и журналах. Я не гадаю на кофейной гуще. Я не считаю, что все делается к лучшему, и прекрасно понимаю, что мой внутренний голос – это я сама, а не ангелы, дающие мне советы. Земля – это просто один большой испытательный полигон, и все чудеса, которые случались на протяжении существования человека разумного, – дело рук самого homo sapiens. Но у человека, сидящего на полу на моей лестничной площадке, была такая тоска в глазах, что я больше не произнесла ни одного слова возражения.

– Мне больше не нужен пресс-атташе, – сказал Иван. – И автор для книги. К черту книгу. К черту все эти понты! Мне нужен ангел-хранитель. Я тебя нанимаю. Ты ведь согласна поработать на меня, ангел? А?

Я хотела привычно возразить, но вдруг поняла, что не могу отказаться. Я не знаю, что происходит и почему. И вся эта пьяная болтовня на лестнице про судьбу кажется мне обычной пьяной болтовней. Но если Иван считает, что я могу ему помочь… Может быть, у меня сейчас есть шанс хотя бы один раз в жизни совершить что-то действительно стоящее?

Если бы Данте жил в Москве в XXI веке, свой ад он бы срисовал с Московского метрополитена. Правда, вышла бы у него не божественная комедия, а чертовски смешной трагифарс. Оставь надежду, всяк сюда входящий…

Идти даже не нужно – в час пик стоит лишь ступить одной ногой за дверь любой станции, и тебя тут же подхватит бурное море человеческих тел, текущее сквозь турникеты вниз, в обложенное дурным кафелем подземелье. Главное – не споткнуться, иначе уедешь не домой, а в лучшем случае в реанимацию.

– Лет пять здесь не был, – говорит Иван, обернувшись, чтобы придержать передо мной дверь. – Но инстинкты, как видишь, остались.

Он в нерешительности останавливается в сумрачном вестибюле станции, но по его ноге тут же проезжает колесо тележки, которую тащит какая-то шустрая старушка. Классика жанра!

– Дай руку! – говорю я. – У меня абонемент на этот аттракцион.

Проскочив турникеты, мы, словно сиротки в бурю, рука об руку бросаемся в водопад пассажиров на эскалаторе.

– Стой справа, проходи слева – напоминаю я своему спутнику, точно тень Вергилия, сопровождавшая Данте в его адском путешествии.

Иван утыкается носом во вздыбленные, залитые лаком волосы какой-то тетки в деловом костюме, позади меня, почти уложив мне на плечи объемное пивное брюшко, удобно устраивается мужчина с газеткой. Слева с руганью и возмущением пробиваются вниз наиболее нетерпеливые пассажиры, задевая нас сумками и пакетами. Словно сардины, плотно утрамбованные в консервную банку, мы едем вниз.

Странно, но я вдруг осознаю, что смотрю на людей вокруг, на красные флаги, выложенные на мраморе под потолком вестибюля, на истертый миллионами подошв пол под ногами, на резиновые поручни эскалатора так, словно я сама не была в метро лет пять и вдруг решила прокатиться. Так хозяйка оглядывает квартиру, впервые приглашая важных гостей. Все детали, которые я обычно не замечаю, ежедневно наматывая километры под землей, неожиданно бросаются в глаза.

Тонкая полоска влажной ржавчины, просочившейся сквозь белую краску потолка над эскалатором. Наклеенные наскоро и незаконно на полированную поверхность перил стикеры с информацией о ближайших концертах неизвестных мне групп в неизвестных мне барах. Белесые комки жвачки, то здесь, то там прилепленные на светильники. Ряды рекламных щитов, возвещающие о невероятно щедрых процентах на банковские депозиты, о распродажах в мегамоллах или о снижении цен на занятия йогой. Духота, гомон, острая смесь духов и пота, смех, музыка, слишком громко играющая в чьих-то наушниках, странные персонажи, мелькающие в толпе. Девушка-гот под ручку с парнем с наружностью яппи. Парень в косухе, с двуручным мечом в самодельных кожаных ножнах за спиной. Две чопорные старушки в соломенных шляпках (это в октябре-то!). Силиконовая блондинка с декольте и мелкой шавкой подмышкой (на физиономиях обеих написано «Мы тут случайно! У нас просто машина сломалась!»). Одышливый батюшка в рясе и новеньких кроссовках «Nike». Какой-то чувак в понтовой ковбойской шляпе (где твоя лошадь, парень?). Патлатый бард лет за сорок, обремененный плешью и потертой акустической гитарой без чехла. Паноптикум. Музей восковых фигур. Вавилонское столпотворение.

Где еще мы бы позволили толпе неизвестных нам личностей беспардонно прижиматься к нам разными частями тела, толкать нас в бок локтями или оттаптывать только что начищенные до блеска туфли и ботинки? Поистине, метро – идеальная модель всеобщего равенства. Вот только любой человек, нашедший средства на самый плохонький автомобиль, с радостью покидает подземное братство, чтобы променять ежедневное единение с массами на ежедневные пробки.

– Здесь ужасно воняет! – через плечо сообщает Иван.

– Ты просто сноб!

– Я не сноб. Я человек, который не желает нюхать чужие подмышки. И вообще, кто все эти люди? Куда они едут?

Так, мне только приступа истерии съехавшей с катушек звезды не хватало.

– Они едут по своим делам. А ты просто слишком оторван от реальной жизни, если элементарные вещи вызывают у тебя такую реакцию.