Наталья Милявская - Быстрее С.

В холодное время года в этом городе на улице не стоит находиться слишком долго, если вы, разумеется не желаете подхватить легочное заболевание. Передвигаться нужно энергично, от одного теплого кафе до другого. А лучше вообще никуда не выходить – сидеть на диване в каком-нибудь уютном заведении и тянуть свой вечный латте.

В кафе возле кинотеатра «Художественный» нет мест. И это днем в будни? Придется, видимо, тащиться до Владимирского проспекта – там, возможно, народу будет поменьше. Черт, надо было сначала выпить кофе, а после уже купить пару тонн газет. Поплотнее завязываю шарф и отправляюсь на прогулку вдоль проспекта.

Навстречу течет публика совершенно не столичного пошиба. Да и вообще не российского. Девушки в странных беретах, в шарфах, вязанных еще их бабушками, и вечных кедах в сочетании с юбками в пол. Помятого вида проамфетаминенные парни в модных клетчатых шляпах, косящие то ли под битников-постмодернистов, то ли под моделей из последней коллекции «Top Man». Доисторическая профессура в роговых очках с потертыми пластиковыми дипломатами. Дамы бальзаковского возраста, при встрече сующие вам распечатанные на принтере мелкие листовки с надписями типа «Отель на Морской улице. Недорого» или «Уютная квартира на час». Что ни личность, то богема – непризнанные поэтессы, невыспавшиеся музыканты, отчисленные студенты…

Питер – это совершенно отдельное, не принадлежащее, кажется, ни географически, ни социально к остальной России место. Приезжая сюда, ты либо навечно влипаешь всем сердцем в его серое небо, продрогшие улицы, вечное межсезонье и вязь садовых оград, либо в ужасе съезжаешь на третий день куда глаза глядят. Я не могу признаться этому городу в вечной любви – уж больно странное это место, что бы про него ни писали классики. Однако знаю я Петербург хорошо – у меня здесь уже несколько лет живет подруга детства. Так что все лавочки во дворах в районе Комендантского проспекта, все злачные заведения в историческом центре, все пересадочные станции в метро и все кофейни на Невском, Владимирском и Литейном я знаю как свои пять пальцев. И, наверное, хорошо, что мы прилетели именно в Питер: жить здесь слишком тяжко и мрачно, а вот пережидать столичную суету или предаваться философским размышлениям в квартире с видом на Финский залив (после третьей рюмки чаю) – очень даже неплохо!

Впрочем, да. Вернувшись на три строки вверх, внесу поправку – хорошо, что мы вообще прилетели…

После самолета чувства мои странно притуплены. Такое ощущение, что между окружающим миром и мной – толстый слой ваты. Вы можете палить рядом со мной из пушки – я ухом не поведу. Под моим окном может приземлиться летающая тарелка – я продолжу невозмутимо пить чай. Даже если в моей квартире прорвет трубы, если на улице на меня нападет грабитель или объявят третью мировую – думаю, мой пульс не ускорится ни на один удар. Не то что мне будет по фигу – просто я столько раз прощалась с жизнью в последнее время, что, скорее всего, кроме обычного любопытства, уже ничего не почувствую.

Да, и, кстати, я решила, что не вернусь в «Слухи» ни за какие двойные и даже тройные оклады. К черту! Напишу заявление – и адьос! И пусть Шило сама пишет книгу – какую хочет. Если уж я выжила, краткие мгновения собственного существования не стоит тратить на то, чтобы пачкать чистые листы «Майкрософт Ворд» дерьмовыми статейками…

Наконец, когда ветер, дующий в спину, почти ставит у меня на голове ирокез, а пальцы, держащие пакет, превращаются в сосульки, я добираюсь до тихой кофейни сразу за поворотом на Владимирский проспект. Высокий стул у окна с видом на «Рэдиссон» свободен, и я с удовольствием заказываю глинтвейн и пару запеченных в сладком тесте яблок.

Рядом никого нет, поэтому я с комфортом раскладываю на весь стол купленные журналы и, предвкушая веселое чтение, погружаюсь в передовицы.

Если судить о жизни в Москве по газетным заголовкам, кажется, что там и вправду наступил конец света. Майя немного ошиблись, и вся заварушка началась не в 2012-м, а уже сейчас. Итак, поехали. «Экспресс-газета» в красках описывает перестрелку в ресторане «Стакатто». Бла-бла, криминальный след, бла-бла, дележ сфер влияния… далее следуют комментарии каких-то милицейских чинов и обширная статистика заказных убийств за последние пару лет. Кстати, и про Ивана упомянули. «Участником перестрелки невольно стал молодой артист И. Серебров с друзьями. По словам самого Ивана (ха, с какой легкостью сочиняются несуществующие интервью, даже Шило в наших «Слухах» брезгует такими приемчиками), его больше напугала не сама перестрелка, а последовавший после нее пожар в помещении ресторана. Цитата: «Если бы не быстрая помощь подоспевших пожарных, мы бы могли сильно пострадать».

Если бы не быстрая помощь Паши с огнетушителем, не сидеть бы мне на Владимирском с газетой в руке… Ладно, едем дальше.

Первую полосу «Комсомольской правды» украшают внушительного размера фотографии обгоревшего самолета на взлетно-посадочной полосе Пулково. Борт залит пеной до самой макушки, кажется, что самолет просто засыпало снегом. Рядом виднеются машины скорой помощи и пожарная бригада. Речь в самом материале, разумеется, идет о катастрофе. Опять интервью со свидетелями (наверняка, тоже сочиненные впопыхах многоуважаемыми корреспондентами), подробный рассказ о том, как умерла от сердечного приступа несчастная пассажирка… И – бинго! – рассказ стюардессы Ольги Нестратовой (простоявшей, между прочим, соляным столпом до самого приземления!) о том, что ей в борьбе за жизнь этой самой пассажирки самоотверженно помогал известный артист Серебров. Н-да, надо признать, тут Иван предстает просто народным героем. Странно, что от его имени никаких признаний в материале нет.

Про несчастливый рейс пишут практически все газеты и журналы-еженедельники. Издания, выходящие раз в месяц, просто не успели поставить материалы в печать. К примеру, в журнале для подростков «Упс!» ничего, только мелкое фото Ивана в толпе прочей публики на пресс-показе какого-то кинофильма. В топку.

«Московский комсомолец» копает глубже. Среди прочего почти на последней странице нахожу заметку на четверть полосы с интригующим названием «Певец стал причиной остановки метро». Бла-бла, несколько дней назад Серебров был замечен в метро, бла-бла, поклонники устроили столпотворение, бла-бла… женщину, упавшую на рельсы, удалось спасти… бла-бла, поезда были остановлены почти на сорок минут… далее отличная строка: «По мнению редакции, это появление артиста в метро было продуманной пиар-акцией, которая закончилась несчастным случаем». Кто это у них там сидит такой умный?

Дальше я натыкаюсь на шикарный материал в журнале «Звездная пыль», специализирующемся исключительно на личных перипетиях медийных персон. От материала за версту несет мистикой и мертвечиной. Редакция выделила аж две полосы, чтобы сообщить, что известного хип-хоп-исполнителя Сереброва преследует злой рок (в названии мне видится каламбур: «Хип-хоп-исполнителя преследует рок… хард-рок»). Далее следует краткая перепечатка событий последних двух месяцев – авария (хозяин «мазды», оказывается, до сих пор в гипсе, какие-то проблемы с позвоночником), «Лужники» (с упоминанием смерти бедного парня-монтировщика), затем пара строк про пожар и перестрелку в «Стакатто» (тут уже упоминается четыре убитых человека и трое раненых), и в финале – сообщение о том, что Иван был среди пассажиров чудом спасшегося борта, севшего в Санкт-Петербурге на одном двигателе. Смерть в последнем эпизоде упоминается всего одна. Финал материала – более чем зловещий: местонахождение певца в настоящий момент неизвестно. Но в общем эффектно – гора трупов и пара фотографий Ивана с каких-то мероприятий.