Константин Хадживатов-Эфрос - Высота взаимопонимания, или Любят круглые сутки

И хотелось Бритвину идти, дышать и мечтать. Но еще больше хотелось прийти к Тихвинским и выяснить с ними отношения.

Забор вокруг дома, почти весь проржавевший, грязный, очень громко скрипнул, когда Бритвин раскрыл маленькие ворота. В доме горел свет, и на кухне, видно было, сидели Тихвинские. Света, их дочь, что-то рассказывала, резко жестикулируя и морщась.

Бритвин подошел ближе; хозяева не слышали скрипа и продолжали спокойно слушать Светочку. Три гвоздики в руке Бритвина крепко прижались друг к другу и вспотели вместе с рукой. Он стоял под окном и наслаждался нежным и плавным голосом, приглушенным закрытыми створками, и от этого казавшимся чуть глуховатым и отдаленным, словно по телефону. Света рассказывала о том, как сдавала последний экзамен.

Оттого, что он сразу не постучался и не вошел в дом, Бритвин испытывал нараставшее замешательство, и решимость его гасла с каждой секундой. А ведь надо было действовать.

Глупость ситуации усугублялась тем, что его могли не понять и просто выгнать. Весь его порыв, вся его надежда могли раствориться и исчезнуть. Стеснение нарастало, оставляя тело Бритвина без движения.

На кухне пили чай и ели сухарики. А Бритвин мок под окном и тяжело вздыхал. Сад был полон темноты, только рядом, перед собой, Бритвин видел несколько грядок да небольшую яблоню, а дальше и вокруг воздушное пространство, словно прикрытое покрывалом, напоминало стену. Звезды над садом висели кучками и совсем не напоминали нарисованные в учебниках созвездия. И пахло вскопанной картошкой.

– У меня такое впечатление, – услышал Бритвин далекий голос Светы, – что нас подслушивают!

Он напрягся, мелкими шажками вернулся к воротам и тихо отошел в сторонку, к столбу. Могли ведь выйти и заметить. А говорить о чем бы то ни было он сейчас уже не мог – и не хотел, и боялся. Столб был низенький, под ним было темно – свет от окна сюда не доставал. Время шло.

Кто-то вышел на крыльцо дома и помахал по сторонам фонарем.

– Нет никого, – пробурчал мужской голос, – ты, дочь, абсолютная паникерша.

Мужчина – Бритвин видел только его силуэт, но уже сообразил, что это отец Светы, – круто развернулся, свет фонаря метнулся в сторону столба. Бритвин зажмурился. Лучик проскользил мимо, опустился на землю и вывернул к крыльцу.

– Да нет, дочь, одни столбы, – громко утвердил отец Светы, – да и кому мы нужны?

На крыльцо вышел силуэт в юбке, на голову выше отца.

– Надо походить, папа, – сказала Света, – черт их знает, у меня предчувствие!

– Мать-то не оставляй одну, – попросил отец, – она же психованная! Кстати, могла бы мне на ухо сказать. Чего напугала-то всех?!

– Я здесь одна не останусь, – на крыльцо вышла низенького роста женщина с распущенными волосами, – вы шутите, что ли!

– Да, конечно, Сонечка, – успокоил отец, – Света шутит… иди это… мы сейчас.

Бритвин понял, что пора объявляться, не то потом вся эта семья его просто возненавидит. Но сейчас торможение достигло у него наивысшей точки, и то, что он понимал головой, телу совсем не передавалось. На Бритвина прямо столбняк какой-то нашел, и даже гвоздики уже, казалось, не способны отлепиться друг от друга.

– Дьявольщина, – рассуждала Света, – ведь чувствую, что кто-то здесь ползает! Ну, что давай так: идем вместе за дом. У забора вроде никого не видно.

– Не видно, – подтвердил отец, – я светил туда.

Они обошли дом с разных сторон и скрылись за углами.

Бритвин ощущал бессмысленность ситуации и свое полнейшее отупение. Ведь давно можно было найти самый простой выход!

– Идти надо, – прошептал он, – идти и никаких гвоздей!

Он дернулся и вывалился из-за столба, ноги медленно разгибались и шагали неуклюже, как палки, – почти не сгибаясь. Неудобно Бритвину было еще и оттого, что он потерял вдруг смысл своего приезда, несмотря на долгие, напряженные потуги, так и не смог восстановить в памяти точную цель появления здесь. Нет, смысл, конечно, был – в его понимании, а вот увидят ли этот смысл Тихвинские? Так, шурша подошвами и борясь с одолевающими его страшными сомнениями, Бритвин ступил на крыльцо.

– Артем?! – раздался из-за двери удивленный женский шепот. – Ты что здесь делаешь?

От неожиданности правая нога Бритвина подвернулась, его резко качнуло вправо, а сумка на плече еще сильнее потянула вниз, но он схватился за перила и устоял.

На крыльцо вышла Сонечка.

– Ты меня напугал, – шепнула она, – приехал все-таки!

Голова ее приблизилась к Бритвину и губы страстно впились в его губы.

– Я не знаю, что мне делать без тебя! С той самой ночи, когда ты осталась, а не она! – быстро проговорил Бритвин. – Я запутался!

Он смотрел на нее, а Сонечка отвернулась. Сзади послышались шаги.

– Здрасти-мордасти! – воскликнул отец Светы. – Это еще что за явление?

Он обошел крыльцо со свирепым взглядом.

– Доктор?! – радостно удивился отец. – Господи, твою мать, а мы-то рыщем! – закричал он. – Светка, докторишка твой прибыл! – он посмотрел на Бритвина. – Седеем, братец! Нервы, понимаю! Пошли-ка в дом.

Света зашла последняя, почему-то молча.

– Вот, понимаете, приехал, – выговорил Бритвин, запинаясь, опустив глаза вниз, снимая сумку с плеча и стягивая плащ, – сидел, понимаете, дома, сидел, потом вспомнил, что вы меня приглашали. Ну, помните, после операции, тогда, когда вы, Николай Александрович, еще ночевали вместе со Светочкой. Вы еще, помните, мне нарисовали, как сюда доехать, как дойти.

– Конечно, помню, Тема, – панибратски сказал отец, – говорил же, всегда тебя благодарить будем. Ребенку жизнь спас! Что это у тебя вид-то такой виноватый? Давай-ка выпьем! Мы твои должники.

Он ушел на кухню, а Бритвин достал из сумки бутылки шампанского, коньяку, четыре нарезки красной рыбы, коробку конфет и подарки: Свете – компакт-диск с какой-то игрой, отцу Светы – набор отверток, разводных ключей, а Сонечке – желтые кожаные перчатки.

– Вы что же, Артем, кормить нас приехали? – спросила Сонечка.

– Ого! – воскликнул отец, входя в комнату. – А я тут беленькую достал. Ладно, потом пригодится, – он стал рассматривать свой подарок, – действительно ты странный! Права Светка. Вот тебе какого мужика надо.

Он хитро подмигнул Сонечке. Света продолжала молчать.

– А вы не свататься ли? – вдруг осенило Сонечку.

Сладкая тишина пронеслась мгновенной зыбью, всколыхнув сердца. У кого-то закружилась голова, кому-то стало не по себе. А отец обрадовался:

– Я так и подумал сразу. Молодец! Спас человека, обязан, значит, и всю жизнь всех спасать! Открывай баллоны, – он взял бутылку шампанского и, сковырнув фольгу, легко, без звука, извлек пробку, – Теплое шампанское – к теплу!

Бритвин нарочито кашлянул и посмотрел на Сонечку. Света стояла рядом и ожидала давно ожидаемых слов. Только вот ей хотелось и самой хоть что-то сказать: