Константин Шеметов - Магазин потерянной любви

Откуда деньги – никто не знал, но вскоре они закончились, и альтернативные клубы, так полюбившиеся взрослым и детям, попали под влияние государства. В начале четырнадцатого года, сразу же после зимних Олимпийских игр, сеть примкнула к «Народному фронту» и была преобразована в сообщество тренажёрных залов. Они принимали активное участие в политической жизни и вели существенную правоохранительную деятельность. В таком виде «О. Г. И.» просуществовали около полутора лет, но вскоре интерес к ним ослаб, а там и вовсе пропал, уступив место космической отрасли. В декабре 2015-го тренажёрные залы окончательно разорились и были проданы французской компании «Шантимэль» (французские кондитерские). В результате выгодной сделки «Шантимэль» получила двенадцать прекрасных помещений в центре Москвы с правом использования предыдущих брендов.

Повезло же этой «Шантимэли», думал Митя.

Если верить её сайту, ассортимент кондитерских включал «более 150 наименований лёгких воздушных тортов, нежнейших пирожных, великолепной выпечки и восточных сладостей». Теперешняя вывеска «Нейтральной территории» гласила «НТ-Шантимэль». Таким образом, от книжного бизнеса здесь не осталось и следа. Объединённое гуманитарное издательство успешно покинуло интеллектуальную сцену в результате неправильного менеджмента и соглашательства с действующей властью.

Тем временем Мануилова и Захаров поёживались у входа, любуясь весенним солнцем и прислушиваясь к капели. Наслушавшись, они поднялись на второй этаж и присели у окна.

За окном снова сгустились тучи. От солнца не осталось и следа. В сущности, март в России – ещё зима. Впрочем, как и апрель. Но и на этом зима не закончится. Тут что «Снежком» – всесезонный горнолыжный спуск. Митя читал об этом спуске в Интернете. Комплекс расположился у Красногорска, неподалёку от Москвы, и Митя хорошо знал о нём. Знал из курса истории, «Философии свободы» Николая Бердяева, да и по себе знал: все мы тут как снежный ком. Русский человек всю жизнь то и дело спускался на своих санках не бог весть куда, а затем поднимался вновь – мучительно и долго. Иными словами, местные лелеяли этот спуск и эти санки, а поднимались лишь для того, чтобы спуститься снова: на всей скорости, сопротивляясь ледяному ветру и искрящейся пыли.

– Расскажите о себе, – попросил Митя.

Он взял себе половинку воздушного торта и апельсиновый сок, а Мануилова – пирожное с вишнёвой глазурью, ром-колу со льдом и чашку капучино. Она сняла куртку и сложила её на свободный стул у лестницы. Перила поблёскивали свежим лаком, зато ещё со времён «О. Г. И.» здесь остались белоснежные стены, огромный кондиционер под потолком и стеллажи с книгами вдоль стен. Книжки были всё те же и в основном стояли в том же порядке. Стоят, как и стояли, подумал Митя и с ходу узнал там «Мысли» Паскаля, библиотеку античных философов, «Дневник обольстителя» Кьеркегора, Платона в мягком переплёте и «Занавес» Милана Кундеры. Ровно над Кундерой, как и прежде, расположились Курт Воннегут издательства «АСТ» и с десяток томов Ромена Гари.

– Да что рассказывать, – Катя отпила ром-колы и достала сигареты. «Kiss super slims fresh apple, – прочёл Митя. – Курение убивает». Так всё убивает, разве нет? Убийство в его представлении как раз и было естественным и самым отлаженным механизмом во вселенной.

В 2002-м Катя приехала из Ашхабада (Туркмения) в Москву, поступила в Институт дизайна, устроилась в «Прекрасный мир компьютеров» и проработала там, пока не получила диплом и её не уволили. Сотрудников с высшим образованием здесь не держали, их считали за геморрой и при первой возможности избавлялись от них.

Хью догадалась, что она лесбиянка, ещё в школе. Теперь же, переспав с парой складских рабочих, Хьюлет убедилась окончательно: нет, это и в самом деле не для неё. То, что для неё, она искала в Интернете. На множестве интернет-сайтов девочки примерно её возраста и положения предлагали не только секс, но и любовь.

– Так что если поискать – найдёшь, – рассмеялась Хьюлет.

– Нашли? – улыбнулся Митя.

– Нашла.

– А что у нас там с Лизой? – спросил он после недолгих раздумий. В целом у Кати Мануиловой была заурядная судьба, не слишком-то отличавшаяся от жизни её соотечественников. Так же, как и они, Хьюлет перебивалась в окрестностях всесезонного горнолыжного комплекса, круглый год скатывалась с горы, а затем поднималась на неё снова. Папа? Нет, с папой они давно расстались, и Хьюлет едва знала его. Её детство пришлось на постсоветскую неразбериху, после уроков она рисовала в школе изобразительных искусств, а вечерами слушала Blur и мамины нотации. «Сказки дядюшки Римуса, одним словом», – заключила Хью.

Захаров же хотел другого. Он не отрицал чудесного облика Хью, но ему требовались СВЯЗИ. В сущности, он строил математический граф и хотел разобраться, как он функционирует. От этого зависел успех дела, а Лиза упоминалась у Джони едва ли не чаще Вики Россохиной.

– Джони взял этот образ от Лизы Берковиц, – ответила Хью, взглянув на Митю, но вдруг как-то вся осунулась, опустила лицо и уткнулась в свой капучино. – У нас с нею была самая прекрасная связь, – добавила она.

Хьюлет считала эту связь не только прекрасной, но и в значительной мере определившей её будущее.

Джони повстречал Лизу в кафе «Ориона», как раз закончив писать сюжет о троллейбусе, который никуда не едет. Дуги этого троллейбуса были опущены, он стоял у Политехнического музея, словно экспонат, а из окна на Джони смотрела Vi и как бы вопрошала, окидывая взглядом комиссионный магазин: «И когда этот покупатель уже уйдёт?» Покупатель же не уходил. Он никуда не спешил и подолгу рассматривал то то, то сё. «То то, то сё, – играл словами Викин покупатель. – Товар уценён до представлений Господа Бога».

Лиза спросила, что он тут пишет. То то, то сё, – ответил Джони и всё смотрел, какое умное у неё лицо. Они выпили по коктейлю да так и просидели до закрытия, раздвинув синие жалюзи и глядя в окно на Изумрудную улицу. Лиза говорила с довольно сильным акцентом, но в отличие от большинства молодых придурков – по существу. В Россию она приехала из любопытства, она археолог. Для американцев любая страна – раскопки.

Несомненно, между ними возникло взаимопонимание, а спустя день, переходя улицу у аптеки «Ригла», Джони наткнулся на неё вновь и теперь уже знал, что не случайно. Прислонясь к столбу, Лиза пинала пустую банку и та постепенно наполнялась из лужи. Моросил дождь. «Как твоя фамилия?» – едва слышно спросил он Лизу, чуть прикоснувшись к ней и поглядев в сторону троллейбусной остановки. Как и в случае с Викой, там стоял троллейбус, который никуда не ехал.