Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти

– Хорошо. Только сперва давайте дойдем до университета, – откликнулся Иван. – А то вдруг Насте стало плохо по дороге домой?

– Мы не познакомились, – вспомнила девушка, выходя из дома.

– Иван, – представился мужчина.

– А вы, Ваня, кем доводитесь Петраковым, знакомый или родственник? – полюбопытствовала Лена.

– Наверное, больше знакомый, – уклонился от прямого ответа Зарецкий.

Они подошли к университету. Иван достучался до вахтера, который заспанным голосом побожился, что в здании ни души. Двинулись обратно. На душе у Ивана скребли кошки. Елена болтала без умолку, начиная все больше его раздражать. Желая быстрее от нее избавиться, он прибавил шагу. Проходя мимо здания районного отдела милиции, Зарецкий бросил взгляд на доску объявлений и остановился.

– Вы что? – наткнулась на него идущая чуть сзади девушка.

«Интересно, где Дед сейчас? – подумал Цыган, глядя на его фото. – Поквитаться бы с ним за все! Но в деревне я его точно уже не застану. Наверное, залег на дно, гад».

– Мне кажется, я где-то уже видела это неприятное лицо, – вывел его из раздумий голос Лены.

– Вряд ли, – усмехнулся Цыган. – Здесь написано: «опасный государственный преступник».

– Вспомнила, этот человек приходил к моему отцу. Ой! – Девушка поняла, что проговорилась, и инстинктивно прикрыла рот руками, испуганно посмотрев на Зарецкого. – Мой отец занимает большую должность, и это может ему повредить.

Иван кивнул. Наконец они подошли к ее дому, и Цыган с облегчением попрощался. Оставшись один, он почувствовал, что тревога за Анастасию все нарастает, и почти бегом бросился назад, на одном дыхании вбежал на этаж и постучал в дверь. Открыла заплаканная мать, по виду которой стало ясно: ее дочь не появлялась.

– Я пошел в милицию, – бросил он Ларисе и побежал вниз.

– Потом обязательно возвращайтесь, мы будем ждать, – донеслось ему вслед.

Через десять минут он был в управлении НКВД. Спустя еще пять минут его принял Приматов.

– Жив, ну и хорошо, – протянул руку полковник Приматов. – А то я, грешным делом, стал думать, что и тебя Дед убрал.

– Кишка тонка, – ухмыльнулся Цыган. И сразу всполошился: – А кого он убрал?

– Твоего приятеля Николая Завидова. И еще паренька какого-то, его личность устанавливается, – с сочувствием произнес гэбист.

– Николку?! – застонал Цыган. – Он-то, душа Божья, чем перешел ему дорогу?!

– А что за история с сыном Петракова? – через небольшую паузу поинтересовался Приматов. – Арестованные подростки сообщили, что его держали заложником, а тебе и еще одному члену диверсионной группы приказали его ликвидировать.

– Так оно и было. – Цыган все еще не мог прийти в себя от известия о гибели Николки. – Петракова пытались перетянуть на свою сторону, вот и взяли заложником Славку.

– И где сейчас его сын?

– Дома. – Иван кратко изложил недавние события, произошедшие в подвале.

– Молодец! – похвалил его Приматов. – И парня спас, и еще одним диверсантом меньше стало. Надо бы туда сейчас группу послать, осмотр трупа провести. Ты готов показать место?

– Да, – кивнул Зарецкий, перед глазами которого все стояло наивное лицо Николки. Он чувствовал себя виноватым, что втянул доверчивого парня в свои рискованные дела.

Анастасия ушла с занятий позже обычного, так как неважно себя почувствовала. От нахлынувшей слабости кружилась голова и тошнило. Девушка понимала, что это не симптомы беременности, ей плохо от голода. Поэтому она пережидала, когда самочувствие хоть чуть-чуть улучшится.

Выйдя наконец из здания университета, она отправилась на Кузнечный рынок, чтобы купить там хоть что-нибудь из съестного. Начало мая было теплым, и торгующий народ, несмотря на позднее время, еще кучковался. В основном меняли полученные по талонам водку и табак на хлеб. У Насти с собой было пятьсот рублей, и она стала прицениваться. Однако за деньги продукты никто продавать не хотел – деньги обесценились, и люди им не доверяли. Видимо, заметив полуобморочное состояние девушки, один из спекулянтов предложил ей четвертинку черного хлеба. Понимая, что ее сильно «нагревают», Настя отказалась. Приближался комендантский час, и рынок моментально опустел.

Так ничего и не купив, девушка удрученно побрела домой. Пройдя с квартал, она снова почувствовала себя так плохо, что, уже не в силах удерживаться на ногах, прислонилась к стене дома и сползла на землю. А через какое-то время вдруг почувствовала, что ей пытаются помочь подняться на ноги. Опершись на руку доброго прохожего, она потихоньку тронулась с места. Наконец подняла глаза, чтобы поблагодарить за помощь и увидела Христофорова.

– Бронислав Петрович! – узнала его девушка.

– Тише, Настя, ты слишком слаба, – перебил ее старый знакомый.

– Куда мы идем? – огляделась она.

– Ко мне, я же здесь в трех шагах живу. Забыла?

– Нет, не забыла, – произнесла Настя.

– Да ладно, что старое вспоминать… – В голосе Бронислава Петровича прозвучала доброжелательная интонация. – Сейчас передохнем полчаса, ты придешь в себя, а потом я отведу тебя домой.

– Нет, – воспротивилась девушка. – Я хочу домой сейчас.

– Так мы уже пришли. – Он показал рукой на свой дом. – К тому же тебе явно не мешало бы перекусить, а у меня есть печенье и шоколад, попьем чайку.

Услышав о еде, Настя словно под гипнозом прекратила сопротивление и безропотно последовала за мужчиной. Они поднялись к его квартире. На двери виднелись сорванные бумажные ленты, и она была не заперта. «Странно», – подумала девушка, но дальше этой оценки ее мозг не пошел, поскольку перед глазами все поплыло.

Закрыв входную дверь на задвижку, Христофоров резко обернулся к своей жертве, уже не пытаясь себя больше сдерживать и собираясь начать долгожданную расправу. Но в тот момент девушка потеряла сознание и упала к его ногам в прихожей.

– Черт! – разочарованно выругался Бронислав Петрович, который начинал уже испытывать знакомое ему непередаваемое чувство звериной радости.

Однако, остыв, он даже обрадовался, что Анастасия потеряла сознание. То, что он ее встретил вот такую, беззащитно сидящую на улице, Христофоров воспринял как знак судьбы. Подняв девушку, он отнес ее в спальню и, стянув ей руки и ноги шторами, стал обдумывать, как бы продлить дочери своих врагов мучения, а себе удовольствие от их причинения и созерцания. «Сначала ее надо подкормить, чтобы она больше не теряла сознания», – пришло ему в голову, и он достал из пальто пачку печенья и шоколад.

Девушка заворочалась на кровати, приходя в себя. Открыла глаза и испуганно попыталась вскочить на ноги, но в то же мгновенье поняла, что связана. Попыталась закричать, но Христофоров закрыл ей рот рукой.