Татьяна Веденская - Ягодка, или Пилюли от бабьей дури

– Когда-нибудь надо уже начинать питаться правильно, – отвечал он, похлопывая себя по округлому животу.

Если бабушке случалось услышать эти слова, настроение ее улучшалось на весь день вперед. Главной жизненной задачей, ради которой вот уже семнадцать лет жила, работала и дышала бабушка Дружинина, – это доказать своему сыну, что никакая Светлана не может заменить ее, мудрую и любящую мать, на семейном посту. И в этом она, кажется, вполне преуспела.

– Ольга Ивановна, если я начну кормить его правильно, он со мной разведется! – бессильно трепыхалась Светлана все эти годы, но в ответ на это бабушка Дружинина только улыбалась, включала телевизор, стоящий на холодильнике, уютно раскладывала на столе старенькое клетчатое детское одеяльце и принималась, сидя на диване, гладить белье под звуки одного из многочисленных сериалов.

– Но вы же устаете! Оставьте, я потом поглажу, – качала головой Светлана, но, конечно же, белье гладилось, дети встречались из школы, кормились обедами и ужинами только бабушкой.

– Да, я устаю. Но я знаю, как ты гладишь, Светочка, – выразительно поднимала глаза к небу Ольга Ивановна.

– Ну и как? Обычно. Беру утюг и…

– Давай не будем, – с терпеливым видом махала рукой бабуля.

Да уж, вырвать у нее из рук бразды правления семейным бытом было просто невозможно. Но, что там кривить душой, от бабули Дружининой было действительно много пользы. Светлана за все эти годы смирилась с язвительными намеками в свой адрес, а то, что бабушка действительно полностью вела хозяйство, буквально развязывая Светлане руки своей помощью, следовало ценить. Если бы не Ольга Ивановна, Светлана не могла бы, к примеру, работать. А это было важно – продолжать работать. Для того чтобы прокормить всю их большую и дружную семью, а также обуть, одеть и отправить на летний отдых, одной только зарплаты Константина было недостаточно. И хоть работа бухгалтером на несколько фирм была хороша тем, что протекала преимущественно на дому, а все же ездить по предприятиям, налоговым инспекциям и фондам Светлане приходилось немало. Практически каждый день. И без бабушки она бы просто разрывалась между потребностями семьи во внимании и потребностями семьи в финансовом обеспечении. Любовь любовью, а кушать деточки хотели всегда. Да и бабушка любила правильно питаться, как уже было сказано.

Еще Ольга Ивановна очень любила лечиться, у нее был целый график приема разных препаратов, который она вырабатывала годами, причем сама, без помощи, так сказать, официальной медицины. Первоначально, конечно, какие-то таблетки от давления ей прописал участковый врач. Однако сколько с тех пор воды утекло! С годами привычка лечиться укрепилась и разрослась настолько, что это стало несколько пугать близких.

– Ты не понимаешь? Это может быть опасно! – возмущался Константин, видя, как его мать занимается самолечением.

– Да? А врачи у нас ничего вообще не смыслят, – язвительно возражала она. – Да и с чего бы им смыслить, ты же сам знаешь, как у нас на врачей-то учат. Так, что они потом в бухгалтера идут.

– Мама, ты просто невыносима, – устало возмутился Константин. За долгие годы семейной жизни он уже утратил всякую надежду заставить мать погасить огонь войны между ней и Светланой. Да, когда-то Света окончила второй МОЛГМИ, вернее, сейчас уже РГМУ им. Пирогова. Но жизнь распорядилась иначе, пришлось переквалифицироваться… нет, не в управдомы, но близко – в бухгалтеры.

– Нет, а что я? – делала круглые глаза бабуля. – Я ничего. Просто…

– Всегда есть какое-то «просто», да? – вздохнул Константин.

– Просто… – осекалась она. – В самом деле, зачем учиться столько лет, чтобы потом чужие балансы сводить на нашей кухне за три копейки? – все-таки договаривала она. Такие разговоры происходили с определенной периодичностью. Не такие уж три копейки зарабатывала Светлана, и бабуля в этом случае явно использовала свою склочность как повод отвлечь внимание сына от ее таблеток.

Каждый день часам к восьми, покончив с ужином и освободив оккупированную в течение дня кухню, Ольга Ивановна отбывала в свою комнату, неся на подносе стакан чая, бутылку воды и горсть разноцветных таблеток. Она уходила с гордо поднятой головой, показывая, что ее личный семейный долг выполнен полностью в отличие от долгов, наделанных другими…

Вечером кухня трансформировалась в кабинет, и кухонный диван принадлежал целиком Светлане. Она раскладывала на столе свои бухгалтерские бумаги, открывала ноутбук и погружалась в четкую, структурированную рутину цифр и счетов. Она любила эти моменты. Одиночество – огромная проблема для человечества. Люди – существа социальные и, оставаясь один на один с собой, начинают метаться и скулить. Но для замужней женщины возможность остаться наедине с собственной персоной в большом дефиците. Что она может себе позволить? Одиночество под душем по утрам не считается, потому что кто-то обязательно будет долбиться в двери и требовать освободить помещение. В отдельных случаях родственники могут перейти к запрещенным приемам вытравливания человека из душа и выключить свет или горячую воду в стояке. Такое иногда делал сынок Кирюшка. Правда, в основном в отношении обожаемой сестры Олеси.

В общем, душ – это одиночество относительное. Что еще? Одиночество в общественном транспорте? Ха, как вы вообще себе это представляете? В нашем, московском транспорте, с нашим обществом! Может быть, дома, пока дети в школе? Да, иногда днем удавалось побыть в одиночестве, хотя чаще все-таки приходилось куда-то ехать, метаться, решать какие-то проблемы. В магазин сбегать, опять же. А кто побежит? Не муж же? И не бабуля, с ее-то гипертонией. Так что вечером, забравшись с ногами на диван и заперев за собой дверь в кухню, Светлана наслаждалась одиночеством на полную катушку. Раньше, когда дивана не было, Светлана не выдерживала долго на стульях: болела спина, затекала шея, и приходилось уходить к мужу, в спальню. Теперь же можно было хоть весь вечер торчать на кухне в свое удовольствие. Или даже всю ночь. Домашние в кухню заходили только если водички налить, в основном каждый занимался своими делами. Все члены большой и дружной семьи Дружининых просто мечтали хоть немного побыть в одиночестве.

Муж вечерами дремал в спальне под шелест программы «Время» и ее аналогов, дочь Олеся, одна или с какой-нибудь подругой, торчала в детской, самой большой комнате в доме, громко смеялась и включала периодически какую-то неразборчивую и странную музыку без мелодий и голосов – только какой-то стук и визги. Кирюшка допоздна болтался где-то, хотя считалось, что он вкалывает на подготовительных курсах в институте. Этим летом он должен был уже поступать, а как ему это удастся, Светлана, хоть убей, не понимала. Почти все вечера он проводил у друзей, особенно у своего лучшего друга Бени, зачастую пропуская занятия на курсах. Учился он сомнительно, но держался на уровне хорошиста (тройка по физкультуре не считается) благодаря светлой голове, как говорил его учитель математики.