Татьяна Веденская - Ягодка, или Пилюли от бабьей дури

– Так каким ветром? В гости? Мы тебе всегда рады, – пробубнила Света с набитым ртом. – Нам такие люди сотнями нужны.

– А знаешь, я решила вернуться, – пояснила Лера и потом некоторое время ждала, пока Света откашляется – она подавилась от неожиданности.

– Вернуться? К нам, сюда?

– Ну да. И в институт, и сюда. А что, раз уж не вышло из меня артистки, буду людей резать, как думаешь?

– Я-то хорошо думаю, – закивала Света. – У меня только теперь новая соседка. Из Вьетнама, прикинь. Тухлую селедку любит, жареную. Фу! Она сейчас на практике в клинике до завтра. Оставайся, ладно?

– А ты думала меня выставить? – притворно нахмурила брови Лера.

– Нет-нет, что ты. В крайнем случае мы вообще раскладушку одолжим. С комендантом я договорюсь, оставайся вообще насколько захочешь.

– То-то, – хмыкнула Лера. Уж она знала, что с кем с кем, а со Светкой она всегда договорится. – Тогда я останусь насовсем. А соседку твою… переселим.

– Как? – снова чуть не поперхнулась Света.

– К своим, в другой корпус. Пусть жарят селедку вместе, – ухмыльнулась Лера.

Да, воистину, все всегда недооценивали то, как ловко умеет Лера крутить мужиками. А комендант – он тоже мужчина. И к тому же легко подкупаемый. Пара бутылок беленькой и один легкий шаловливый поцелуй в небритую щеку. Всего и делов-то. Сложнее было с ректором. Но тут… хоть папа ее и умер (светлая ему память), а связи остались. О дурацкой разборке на кладбище тут, в Москве, мало кто знал. Из Твери это не просочилось. Видимо, и там никто не захотел выносить сор из избы. Да еще из такой грязной избы.

– Вот так. Восстановили меня на первый курс. У меня же академка была, помнишь? Надо будет только за второе полугодие все досдать. Первая сессия у меня есть.

– Да. Папа твой постарался… Ой, прости. Извини, я не хотела тебя расстроить, – испугалась Света.

– Да нет, ничего, – пожала плечами Лера.

Сейчас она уже совсем успокоилась и даже вполне ловко использовала при восстановлении его доброе имя. Спасибо ему еще раз большое. Ректор подписал все сразу, и теперь дело было за малым – сдать эту, такую близкую, сессию. Снова погрузиться в мир анатомии, физиологии, микробиологии и прочих естественно-ненавистных наук. Да, Лера приняла решение вернуться. Но это совсем не значит, что она полюбила медицину. Что же заставило ее принять такое, мягко говоря, непростое решение? Во-первых, она хотела, как бы это ни глупо прозвучало теперь, сделать что-то в память об отце. Пусть он хоть оттуда, с небес, увидит, что его дочь образумилась и вернулась в этот выстраданный институт. Во-вторых, ей просто некуда было больше идти. Домой, в Тверь, путь был заказан. В Москве в ее нынешних обстоятельствах никто не готов был ее принять, обеспечить, полюбить и приютить. Еще неделю назад у нее был мужчина, согласный оплачивать всю ее жизнь, да еще парочка дополнительных мужчин для дополнительных расходов. И вдруг все это для нее закончилось, она без всяких обиняков получила от ворот поворот и осталась в буквальном смысле на улице. Да-да, и такое бывает. Бомж с норковой шубой, с пакетами еды и деньгами в кармане. Так что оставалась общага, где, в-третьих, жила Светлана. И все вместе сыграло решающую роль.

– Значит, все, как раньше? – поразилась подруга, когда выяснилось, что они действительно будут снова жить в одной комнате.

– Только ты теперь на курс старше, – усмехнулась Лера. – Поможешь младшему товарищу?

– Да о чем ты говоришь, – покачала головой Света. Ей было… сколько же? Дай бог памяти… Только-только исполнилось восемнадцать лет. Она встречалась с каким-то Костиком (которому Лера сразу как-то не слишком понравилась), боялась двоек, смотрела на Леру снизу вверх и готова была простить ей все, что угодно, и принять все как есть, не задавая никаких вопросов. Согласитесь, это очень немало.

Лера училась хорошо. Теперь, когда вся так называемая дурь из ее головы вылетела сама собой, она взялась за дело с ожесточением маньяка. Сессию она сдала на «отлично», сидя со Светкой за учебниками, как прилежная школьница. Ни на секунду она не переменила своего мнения о медицине и заниматься ею не планировала ни в каком виде. Но у нее все же были планы, она оказалась в сложном положении, и хорошая учеба могла львиную долю ее проблем решить. Не все, конечно. Некоторые проблемы требовали отдельного решения. Например, Лера была беременна.

Собственно, именно из-за этого ее и турнули из отдельного однокомнатного, арендованного специально для нее рая. Ее главный, так сказать, любовник сделал это первым. А двое других, услышав новость, отвалились вообще за пару секунд, без разговоров. Каждый из них троих оставил на тумбочке некоторую сумму денег – на аборт, и каждый предоставил Валерии самой выплывать из этой болотной жижи житейских проблем. Вот она и выплывала.

И выплыла. Сейчас, лежа на шезлонге около красиво изогнутой кромки бассейна, это можно было утверждать достаточно уверенно. Прекрасный, богатый, потакающий ее капризам муж, именно такой, какой и задумывался. Курсы живописи и дизайна в Риме просто потому, что она этого захотела от скуки. Зимой – Альпы, летом – Мальдивы. В межсезонье – московская тягомотина, апартаменты в два этажа, зависть подруг. Вожделеющие взоры мужей подруг. Все, все, что делает женщину успешной. А как иначе?

Не так же, как Светка?! Выйти замуж за первого мужчину, того самого, кто лишил ее невинности. Прожить с ним всю жизнь, не знать никаких радостей. Да она, кажется, даже в Египте не была. И живет со свекровью, бр-р-р! Постарела. А как Костя изменился! Лера же – ничего, в порядке. Выглядит прекрасно, следит за собой, держит все под контролем. Не то что эти Дружинины, ей-богу, прав был Георгий. Смешарики, одно слово.

И все-таки Лера очень любила Свету. И ради того времени, когда они были так близки, когда многое, что выпало на Лерины плечи, было подхвачено и покорно переложено на Светкины, теперь Лера чувствовала, что должна что-то сделать, как-то помочь в той ситуации, что сложилась сейчас в Светкиной семье. Она с трудом поднялась с шезлонга, надела шлепки, панаму, обмотала стройное, загорелое тело кружевным шелковым платком и прошла к стойке ресепшена.

– Мне нужно позвонить в Россию, – сказала она на ломаном итальянском молоденькому менеджеру за стойкой.

Тот кивнул и слегка смутился при виде полуобнаженной красотки в солнцезащитных очках, но не сильно. Красоток тут, в общем, хватало, а дама была, если присмотреться, лет под сорок. Он достал трубку радиотелефона, спросил номер ее комнаты и объяснил, как звонить. Разговор по межгороду стоил тут, из бара, баснословных денег, но в этом и было преимущество Лериного положения. Она могла об этом не думать.