Елена Колядина - Ангел, вышитый крестиком (сборник)

– Спать пора! – сердилась бабушка. – Опять завтра до обеда будешь дрыхнуть?

– Бабушка, у меня каникулы!

– Каникулы у нее! Кто рано встает, тому Бог подает. Ведь уже и лениться лень! Вот, гляди, зашью тебе, как, бывало, бабка моя делала, хмеля в наволочку, чтоб, как солнце сядет, морило ко сну! По те-то года с дитями нянчиться некогда было. Чтоб крепче спали и хорошие сны видели, в подушку-то богородицину травку наложат – то чабрец, то душицу…

Но волшебную сон-траву, невесомые медовые шишечки, Мария вскоре принесла в дом сама – Олеся позвала поработать на уборке хмеля.

Зевая и ежась, к семи утра Мария пришла к месту сбора, и приступила к работе на делянке хмелевника весьма хмуро. Но уже к обеду не могла унять биение крови в висках и хмельное головокружение – но не от пьянящего запаха хмеля, а от любви.

Выгоревшие волосы и бейсболки, шорты и шлепанцы на босые сбитые ноги, худые горячие коленки, руки в золотистом пушке и дурманящий запах корзин с собранным хмелем.

«Арсений», – вырисовывала Мария в своем застегивающемся на замочек дневнике, и обводила каждую букву узорами из сердечек, ромашек и солнечных лучей, почему-то похожих на плети хмеля.

– Когда целуешься, нужно открывать рот, – сообщила «опытная» Олеся.

Но поцеловались они только один раз – в последний вечер перед отъездом Марии домой, в нижегородский городок Павлово-на-Оке.

Ей казалось – она не сможет прожить без Арсения и дня! Писала письма не только ему, но и Олесе, ища повод лишний раз произнести любимое имя. Они мечтали, как следующим летом встретятся снова, теперь уже навсегда! Но как раз в это время вдруг открылись все границы, и родители повезли Марию в Турцию, после – летняя языковая школа в Эдинбурге, а осенью семья переехала из скромного Павлова в шумный Нижний Новгород.

Учеба в университете, стажировка, работа… Вот только с личной жизнью не складывалось – мимолетные романы, к которым больше подходило слово «секс», чем «любовь».

– Уж хоть бы так родила, помогли бы вырастить, – вздыхала мама, а отец отшучивался в ответ на вопросы знакомых: «Дедом-то еще не стал?»

Впрочем, почти все ее сокурсницы стремились сперва сделать карьеру, взять квартиру в ипотеку или машину в кредит.

Бабушка умерла зимой. Мария «не смогла вырваться» ни на похороны, ни на сороковой день. И летом-то поехала в станицу по необходимости – бабушка именно ей завещала дом с садом, но с условием, что продавать внучка его не будет, а станет привозить на лето правнуков.

Положив шишечку хмеля в карман джинсов, Мария вновь села в машину и поехала, теперь уже медленно, оглядывая смутно знакомые места – ставок, центральная улица, а вот и бабушкин дом. Какой же он маленький… Или это могучий грецкий орех так вымахал?

Из соседнего дома с интересом выглянули две тетушки.

– Здравствуйте, – поздоровалась Мария и вошла во двор.

До вечера она проветривала комнаты, мыла полы, вытаскивала сушиться половики и коврики. Уже в сумерках решила сходить в магазин. Захотелось кофе и легкого холодного вина. На небольшой площади с павильоном кафе возле нее вдруг затормозила машина, и мужской голос неуверенно произнес:

– Маруся, это ты?

Мария обернулась. Несколько секунд смотрела на выцветшие волосы и бейсболку и вдруг задохнулась от горячего ветра с запахом хмеля. Она села в машину и вдруг поняла, кого ждала долгие пятнадцать лет с того лета хмельной любви. Они обнялись и сидели, не шевелясь, приникнув друг к другу.

– Куда поедем? – наконец спросил Арсений.

– Ко мне,. Помнишь, дом моей бабушки? Ты что, так и живешь здесь?

– Нет, – засмеялся Арсений. – Заехал на два дня к родителям – повидаться после Олимпиады, очень им хотелось моим серебром перед родней похвастаться. Вдруг увидел, что в вашем доме открыты ставни. Соседки сказали – наследница приехала, Мария. Вот и поехал по станице тебя искать.

– Погоди… Серебро? Олимпиада? – Мария окинула взглядом летний костюм с надписью «Россия» на кармане. – Ты участвовал в Олимпийских играх? Так мы проездом из Лондона? Ого!

– Ну да, из Лондона. Я участник паралимпийских игр. Легкая атлетика.

– Ты паралимпиец? – в замешательстве спросила Мария и окинула Арсения недоверчивым взглядом. – А что с тобой?

– Говорят, нет ног ниже колен. Но я не верю, – усмехнулся Арсений.

Мария замерла, а через мгновенье тихо сказала:

– Я люблю тебя. Я очень тебя люблю!

Полезла в карман – кажется, там был бумажный носовой платок, но нашла лишь шишечку хмеля, солнечную, как то лето хмельной любви.

– Видели вчера сериал? – завели в обед разговор коллеги. – Вот насочиняли сценаристы! Жених, весь такой благородный, ни пьет, ни курит, за всю жизнь так ни кого и не полюбил, все ее ждал, героиню. Где они таких мужиков нашли в наше время? Все-таки как-то надо ближе к реальной жизни. Да, Ольга Федоровна?

– Да, конечно, в наше время… Надо ближе, – согласилась Ольга, поднялась из-за чайного столика, с чашкой в руке пошла к своему столу и села, уставившись в компьютер. Пошевелила мышкой. На экране вспыхнула заставка – двухлетний внук Кирюша сидит в сугробе, засыпан снегом. Сын шутил, мол, завелся в лесу снежный человечек. А фотографировал муж Миша. Тот самый, каких не бывает – ни пьет, ни курит, и полжизни ждал ее, Ольгу, хотя должен был ненавидеть и проклинать за то, что она натворила.

После первого семестра техникума Ольга поехала на каникулы домой, в Архангельскую область, в свой городок с двухэтажными резными домами и прокопанными в глубоком снегу тоннелями, по которым жители в качестве транспортного средства по испокон веку сложившейся традиции таскали корыта. В корытах везли дрова, белье полоскать в проруби, припасы из магазина, детей в ясли. Уж очень удобным оказался способ передвижения по сугробам, особенно под горку, к речке.

Вот в таком укатанном снежном тоннеле и встретила вдруг Ольга одноклассника Сергея. «Вдруг», потому что Сергей неожиданно предстал перед ней с почти офицерской выправкой – в начищенных сапогах, туго перетянутой шинели, форменной ушанке. Оказывается, стал курсантом высшего военного училища. Искрящийся снег, новогодняя елка, украшенная на высоком берегу речки, звенящая лыжня и такие жаркие поцелуи, что снег, который Ольга прикладывала к щекам, казался горячим.

Так пролетели их каникулы. А потом оба снова уехали на учебу. И в письмах ухитрились поссориться, как могут ссориться только влюбленные. Если бы встретились, поговорили… Но мобильников тогда не было. Да какие мобильники – на переговорный пункт нужно было вызывать телеграммой. А курсанта и телеграммой не выцепишь – человек несвободный. Летом совсем пропал – с военных сборов не было возможности отправить даже открытку.