Ирина Лобусова - Камасутра. Короткие рассказы о любви (сборник)

— Я очень устаю.

— Да от чего ты устаешь? Ничего не делаешь, сидишь дома.

— Ты хоть понимаешь, как тяжело ухаживать за маленьким ребенком?

— Не говори ерунды! Это женское дело, все женщины ухаживают — и ничего, живы-здоровы. Ты просто сама себя распустила, стала чучелом… Хоть бы в тренажерный зал сходила… На фитнес там всякий… шейпинг…

— У меня нет времени.

— Да полно у тебя времени! Малый заснет — и иди.

— Как можно оставить малыша одного?!

— А что такого?

— Ты думаешь, что говоришь?

— Да ты просто клуша! Отговариваешься потому, что по натуре ты клуша! А как ты одеваешься? Купила бы себе хотя бы одну новую вещь…

— У нас не так много денег. Я должна тратить деньги на памперсы, одежду, питание малыша, на лекарства…

— Нечего его баловать!

— Я не балую, но что-то он должен есть?

— Могла бы сама кормить!

— Ты знаешь, что у меня пропало молоко!

— Ты ни на что не способна! Моя мама права: ты действительно ни с чем не справляешься! На тебя просто противно смотреть!

— А ты этого и так не делаешь!

— И не буду! На что мне такая корова нужна? На свете полно других женщин — молодых, ухоженных. С красивой фигурой!

— Я устала и плохо выгляжу потому, что одна ухаживаю за твоим сыном! Ты же знаешь, что мне некому помочь — моя мама умерла…

— Это твои проблемы! Меня они не касаются!

— У меня не хватает денег даже для того, чтобы…

— Я даю тебе на расходы ровно столько, сколько давал всегда!

— Но этого не хватает на содержание ребенка!

— В мой карман ты больше лапу не запустишь!

— Это же твой сын! Твой!

— Если ты не справляешься с ситуацией, не нужно было рожать! Сделала бы аборт! Права была моя мама…».

Оно было выставлено в витрине — ослепительное, не очень дорогое и модное. Она увидела его в тот самый день, когда, оставив малыша на подругу, выбежала в магазин купить детское питание. Шла окрыленная. Несколько часов назад, по совету подруги, она договорилась о визите очень крупного специалиста в педиатрии, профессора, который знал все о малышах и должен был определить, почему малыш орет по ночам, как резанный. Подруга достала координаты профессора через каких-то знакомых, знавших его лично, и ей удалось договориться о визите за очень большую сумму. Честно говоря, этой суммой была вся отпущенная мужем наличность. Но подруга сказала:

— На собственном ребенке экономить нельзя. А если приглашать врача, то хорошего.

Она согласилась, зная, что деньги на все остальное возьмет у своей тети. Что-нибудь соврет — и возьмет. И вот, окрыленная разговором с профессором, который оказался очень внимательным и сразу согласился приехать, она бежала в магазин, и увидела в витрине платье. Платье, о котором мечтала всегда.

Она остановилась перед витриной, как вкопанная. Это платье… Это был ее цвет, стиль… Маленькое черное платье должно было так выгодно подчеркивать ее фигуру… И может быть муж, увидев все ее очарование в новом наряде, посмотрел бы на нее… И даже перестал изменять… Оно стоило недорого — всего лишь ту сумму, которую брал за визит профессор и которая лежала в ее кармане.

Она стояла и смотрела, а в зеркале витрины отражалась ее фигура: в заношенной старой юбке, с волосами, давно не знавшими прически, с изможденной улыбкой на худом, без косметики — совсем белом лице, с огромными черными кругами под глазами (от постоянного дефицита сна). С лицом женщины, у которой болен ребенок. Она стояла и смотрела, чувствуя, что в ее душе не происходит никакой борьбы. Наоборот, душа ее была свободна и чиста, как нетронутые хрустальные кристаллы… И в глубине души зажигалось и гасло только одно-то единственное, что имело смысл, то единственное, что двигало ее телом… «Только бы врач сказал, что с малышом все хорошо! Видит Бог, мне ничего не нужно. Я готова от всего отказаться ради моего малыша! Согласна жить без мужа, без любви и никогда не одевать новых платьев, только бы малыш прекратил кричать от боли по ночам! Мне ничего не нужно, я ничего не хочу, только бы мой малыш был здоров… Здоров и счастлив… Это единственное, ради чего стоит жить, и я буду ради этого жить. А на все остальное мне плевать!».

И, равнодушно скользнув взглядом по витрине с платьем, пошла прочь, расправляя сжатые плечи и затекающую на ходу спину.

Малыш перевернулся на животик и тихонько вздохнул во сне. Она вскочила с кровати, чтобы подбежать к постельке, и задела телефон.

«Я не буду звонить! — сказала сама себе, — Я не позвоню ему никогда. Мне ничего не нужно. С малышом все хорошо. Скоро выйдут зубы и все будет хорошо! А остальное — не имеет никакого значения! У меня нет мужа, и ничего нет — но это ерунда, временные трудности, я справлюсь с ними. Все пройдет. Я буду очень сильной. Самое главное — мой малыш. Самое главное, чтобы был здоров мой малыш! А со всем остальным справлюсь. Я сильная. Я выдержу это, я знаю».

И, наклонившись над кроваткой, поправила одеяльце, тихонько прошептав:

— Спи спокойно, мой любимый, мама рядом.

Мечты рухнули, грубо погребая меня под своими обломками. Ну представляете себе этот кошмар: выдался один-единственный сводный вечер (дети — на даче с родителями, муж — в командировке), когда так приятно в старом халате растянуться на пушистом диване (без всякого мэйк-апа, кстати!), посмотреть что-то веселенькое или, наоборот, симпатичный такой ужастик, расслабиться, выпить кофе с коньячком… Да, забыла: еще обязательно выдернуть телефон из розетки, компьютер — из сети, а мобильник — отключить, решительно нажимая на все кнопки сразу с выражением зверского удовольствия на лице! Так вот: не вечер — идиллия! Мечты загнанного мегаполисом человека. И вдруг…

Конечно, я сама была виновата. Пусть бы трезвонили себя в дверь, сколько угодно… Но пионерская моя совесть (оставшаяся еще с доисторических времен) вдруг громко подняла голос, пристыдив светом в моих окнах, которые на третьем этаже очень даже легко разглядеть… К тому же, это могла быть просто соседка, заскочившая одолжить какую-то мелочь. И, думая так, я поплелась к двери. Кто-то, кстати, продолжал трезвонить все то время, пока я сползала с дивана. Это одно уже должно было меня насторожить! Но, увы… Я распахнула дверь.

В квартиру ворвался вихрь, сбил меня с ног и с треском разрушил все мечты о диване с ужастиком. Прокружившись ураганом по всем комнатам (и зачем-то сбросив туфли в кухне под стол), вихрь остановился у моего лэптопа и потребовал:

— Хочу замуж!

— Отстань, а? — я лениво потянулась на своем пушистом диване, — у меня, между прочим, единственный свободный вечер за весь месяц…

Но подругу мою, бешенные глаза которой пульсировали похлеще любого торнадо, не так-то легко было сбить с этой волны.