Инна Хаимова - Скитания души и ее осколки

Когда узнала об упавшем на нее роковом известии, она бесцельно брела по улицам, видя все сквозь туманную пелену, окутавшую ее взор. Но какая-то «память ног» привела Нелю к дому друзей, оставленных ею на годы зачарованности Викингом. К этой семье тянулись очень многие, их влечение можно определить банальным сравнением тяги «мотылька на огонек». Не избежала этой участи и Неля. Спустя несколько лет после разлуки с Гусаром, она с одним из тех немногих ухажеров, кто хотел на ней жениться, попала в этот дом. Замуж за претендента Неля не вышла, так как тот не отвечал полностью ее требованиям, но в семью довольно еще молодых людей, она вошла прочно и на долгие годы.

Время там проводили незатейливо, но интересно. Для нее человека никак не связанного с искусством, жизнь музыкантов казалась высшим назначением человека, каким-то чудом ниспосланным на очень маленькую толику людей, вызывающим восхищение. У вновь приобретенных друзей было двое детей, но дом их больше напоминал студенческое общежитие, чем семейный очаг. Две комнаты, где кроме кроватей и тумбочек, больше ничего не было. Правда, бойкость, выразительность в обстановку друзей вносили обеденный стол и разбросанная по кроватям и колченогим стульям одежда. Ежедневно приходили новые люди, принося в дом выпивку и еду. Дискуссии и застолье зачастую заканчивались за полночь, и нередко несколько гостей оставались спать вповалку прямо на полу.

Благо, что дети музыкантов большую часть времени находились у бабушек. Порой деньги в семье исчезали за день, все, заработанное, уходило вместе с широким приемом гостей. Но, как мы помним, Неля после Гусара держала себя в строгости, пить и оказываться под столом, больше себе не позволяла. А вот ощущение тепла, чего-то светлого и радостного теперь не покидало ее, когда она появлялась в этом доме. Здесь не надо было притворяться, напускать важность и недоступность, которые она всегда изображала на людях. И она в своей беде, нащупывая дорогу, приближалась к дому друзей, временно вычеркнутых из ее «обихода». Там Нелю встретили с той же теплотой и радостью, которые она забрала с собой, выпорхнув из этого дома несколько лет назад. Сейчас Неле не задавали вопросов об ее исчезновении и таком же внезапном появлении. Все выглядело как само собой разумеющееся. Она была довольна, что ничего не надо объяснять и рассказывать. Видела, что друзья поняли ее состояние по тревожной озабоченности в потускневших от одиночества глазах. В то же время Неля ощутила, пьяные люди, сидящие за хорошо ей знакомым столом, не вызывают в ней ни разочарования, ни присущего ей, в последнее время, злорадства, своим нетрезвым равнодушием и угасанием мысли. Они все были рядом с ней, но каждый из них в своей плоскости, где, ни она, ни они, не мешали друг другу. Нелю не раздражали не только их персоны, но и кажущиеся нелепыми тосты о гениальности каждого из присутствующих и неминуемой славе, ожидающих их.

Хотя и была вместе со всеми и даже время от времени отпускала какие-то едкие, остроумные реплики, но мысли кружились вокруг Викинга. Неля не видела явственно его лицо, но в какой-то дымке проносились воспоминания. Они наваливались на нее и уносили на далекий восточный вокзал, за буфетной стойкой которого он пил белое вино. Сейчас она точно такую же бутылку держала в руках, разглядывая этикетку. И, когда кто-то неожиданно, коснувшись шеи, нежно провел по загривку. Неле померещилось, что это рука Викинга коснулась ее головы. Она так хорошо помнила это успокаивающее прикосновение.

Но, неожиданно, осознала, что и в самом деле кто-то гладит ее по голове. Посмотрев вверх, увидела мужчину, скорее молодого человека, склонившегося над ней. Его рука легким взмахом скользила по волосам Нели. Почувствовав, что касание это не только не возмущает ее и не вызывает желания отстраниться, даже, наоборот, доставляет удовольствие, несколько убаюкивает, расслабляет, Неля улыбнулась.

– На лице улыбка, а глаза запорошены снегом. Нам плохо, – донеслось до нее. Ей почудилось, что некое участие, которого в данный момент так не хватало, сквозило в интонациях незнакомца. Она внимательно всмотрелась в него, словно ожидая подвоха. Неля увидела, что склонившийся над ней человек, несколько моложе ее, в глазах его бегали насмешливые огоньки, и это вызывало в ней настороженность, усиленную неопределенностью его обращения.

– Что за «нам», – подумала она, – и к кому это относится? Ко всем сидящим за столом, к ним двоим или к ней одной?

Мужчина, будто не видя непонимания и настороженности в ее взгляде, продолжил.

– Нам плохо, чего бы хотелось больше всего?

Это «нам» раздражало ее. Показалось несуразным и претенциозным. И здесь она воспользовалась приемом, подхваченным некогда от Викинга – говорить о сокровенных тайнах и интимных переживаниях с чистосердечной простотой. Каким-то шутовским тоном, который сбивал с толку, смущал оппонента. Своим ерничеством Викинг давал понять о пролегающей дистанции между ним и его собеседником, благодаря которой, он, Викинг находится на недосягаемой высоте. Неля ответила с обескураживающей правдивостью.

– Быть сейчас в объятиях любимого мужчины, бросившего меня. И еще… быть здоровой.

В незатейливой откровенности сквозило некое кокетство, желание показать чего она стоит. Ведь очень хорошо понимала, что в данный момент не выглядит несчастной и брошенной. По тону Нели, можно было подумать, это она сама бросила кого-то, но неудобно об этом говорить. Но, свободомыслие Нели не смутило молодого человека, и он парировал ей.

– Ну, здоровье я бы поставил на первое место, оно ничем не заменяемо. А любимых мужчин можно менять и множить до бесконечности.

– Ишь ты, какой разговорчивый, – подумала про себя Неля и с интересом посмотрела на него. Нет, он не был похож ни на тех, кого когда-то в своих представлениях воображала идеальным мужчиной, ни на Викинга, узнанного ею в далеком южном городе. И этот явно был моложе ее и Викинга. В отличие от Викинга, впервые увиденного Нелей в потрепанных сандалиях, этот был подобран, аккуратен. Но что-то все-таки настораживало в его виде. Добротный старомодный бостоновый костюм, его размера, сидел на мужчине, как с чужого плеча. Да и казался он, то подростком, еще не сформировавшимся после окончания школы, то зрелым человеком, с жестким колючим взглядом, брошенным куда-то поверх голов, словно мысли его сконцентрированы на чем-то очень далеком. Добротность и старомодность костюма его никак не сочетались с современной стрижкой, подчеркивающей линии головы. Но, что больше всего удивило – руки мужчины. Огромные запястья виделись тяжеловесными и неуклюжими, но когда его пальцы дотрагивались до ее волос, то она не чувствовала их тяжести.