Олег Рой - Человек за шкафом

Картина будущего Андрюшки выглядела немного яснее, хотя тоже не доставляла родителям особой радости. Еще в детстве, когда ему задавали традиционный вопрос: «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?», Андрей всегда отвечал не «космонавтом», как большинство его сверстников, а: «Солдатом! Буду сражаться на войне с врагами Родины!» Взрослые умилялись, дед надувался от гордости, но всерьез слова ребенка, конечно, никто не воспринимал. В середине семидесятых война в сознании советского человека была уже где-то очень далеко в прошлом, в фильмах и рассказах стареющих ветеранов. Те, кто был далек от армии и от политики (а таких было большинство в стране), конечно, знали, что в разных точках земного шара идут боевые действия, но даже не подозревали, что в них негласно, без афиширования этого факта, участвуют и советские войска.

Все изменилось через несколько месяцев после того, как Андрюше исполнилось одиннадцать – началась война в Афганистане. Страшный «подарок» к новогодним праздником получили некоторые родители призывников – их детей, восемнадцатилетних ребят, привыкших к спокойной и мирной жизни, еще толком не обученных и не подготовленных, сразу бросили в самое пекло войны. Уж на что Степан Егорович всю жизнь был более чем лоялен к власти – и он позволил себе дома, в семейном кругу, выразить недовольство.

– Идиоты! – делился он с домашними. – Отправили ребят в летней форме дворец Амина штурмовать. Решили, что раз Афганистан на юге, так, значит, там круглый год жара. А там сейчас морозы похлеще нашего…

– Я вообще не понимаю, зачем нам было туда войска вводить, – пожимала плечами Оля. – То, что происходит в Афганистане, – их внутренняя проблема. Зачем Советскому Союзу вмешиваться?

– Ну что ты такое говоришь, Ольга? – хмурился Назаров. – Иначе нельзя было. Мы обязаны оказать содействие афганскому народу в борьбе против антикоммунистических сил, у нас с афганцами договор о дружбе и взаимопомощи. К тому же антикоммунистов поддерживает НАТО – а мы не можем допустить, чтобы враги прямо у нас, можно сказать, на границах размещали свои военные базы.

Андрей, разумеется, ничего не понимал в этих взрослых разговорах и толковал события по-своему. Он жил в своем детском героическом мире, с доблестными красноармейцами, буденновцами, танкистами, артиллеристами и разведчиками, которые всегда побеждают, даже если погибают. Мальчишку начавшаяся война несказанно обрадовала, и он хотел, чтобы она подольше не кончалась. Андрюшка хотел стать настоящим солдатом и мечтал оказаться в Афганистане.

Шли годы, война продолжалась, росло число солдат, вернувшихся домой в цинковых гробах, ранеными или даже целыми, но с навсегда искалеченными душами. Однако Андрюшка так и не расстался со своей детской мечтой. В день, когда он вернулся из школы с годовыми отметками в дневнике за восьмой класс, родители решили, что пора поговорить с ним о будущем.

– Андрей, а что ты собираешься делать дальше? – поинтересовалась Оля после праздничного ужина в честь окончания учебного года. – То, что ты пойдешь в девятый класс, мы, конечно, знаем. А дальше? В какой вуз ты планируешь поступать, какую профессию выберешь?

Сын в ответ только пожал плечами, как-то неожиданно быстро ставшими широкими и крепкими – и когда он только успел так возмужать?

– Но я же уже сто раз говорил, ма. Пойду в армию. Если война к тому времени еще не закончится, попрошусь в Афган. Ну, или еще куда-нибудь.

– Ты что, серьезно? – в один голос ахнули Ольга с Татьяной.

Андрей посмотрел на них, точно взрослый на детей.

– Ну конечно, серьезно. Я давно уже все решил. Не пойму, почему вы себя так ведете, точно первый раз об этом слышите?

– Что ж, сын, я уважаю твое решение… – прервал Илья затянувшуюся паузу. – Но, может, ты все-таки подумаешь о военном училище? Ты – внук своего деда, тебя прямая дорога в офицеры, а не в рядовые.

– Именно потому, что я внук своего деда, я и не пойду в училище, – отрезал Андрей. – Во всяком случае, не сразу. Очень мне нужно, чтобы ко мне там относились как к блатному, как к генеральскому внучку!

Тон его был полон решимости. Ольга взглянула на сына, стоявшего на фоне окна, за которым солнце кровавило облака закатными красками, и похолодела. Андрей смотрел совсем так, как смотрел когда-то Мишка, ее первая любовь, – тот же отчаянный взгляд, та же твердая линия губ. «Господи, мы же даже не целовались с Мишкой, а Андрюша так на него похож», – пронеслось в голове у Оли.

А вскоре страна начала меняться. Правда, тогда люди еще не понимали, к чему это приведет, – они лишь чувствовали, грядут какие-то перемены.

– Все люди желают одного – счастья. Но каждый понимает это по-разному. Кому-то достаточно приобрести все только для себя, а другие хотят сделать счастливыми всех вокруг, – рассуждал Назаров, оглядывая собравшуюся за праздничным столом семью.

В честь очередной годовщины Победы Катерина и Татьяна расстарались на славу. Чего только не было подано – бутерброды с черной и красной икрой, три вида копченой колбасы, язык, ветчина, окорок, несколько видов сыров, красная и белая рыба, заливное, салат со свежими огурцами, салат с крабами, жюльен с грибами и курицей… И это только закуски, впереди еще рыбное горячее, мясное горячее, фрукты и десерт.

– Не всегда то, что делает счастливым одного, не делает несчастным другого, – вставила реплику заехавшая в гости по случаю праздника Зоя, сестра Ильи, молчаливая незаметная женщина неопределенного возраста, сгорбленная то ли от жизни, то ли от усталости, то ли по природе такая. Ее голос прозвучал как-то тускло и неубедительно.

Назаров покосился на нее и продолжил выражать свои мысли.

– Есть два пути, по которым можно идти к светлому будущему. Первый путь – это уменьшение страданий как можно большего числа людей. Именно этим путем мы и идем к коммунизму – кормим голодных, даем кров бездомным, лечим больных, защищаем слабых. А по второму пути идет Запад. Это путь увеличения наслаждений. И вот тут ты, Зоя, совершенно права – то, что один радуется, совершенно не значит, что другой от этого не плачет. Как живут люди при капитализме? У одних есть все: деньги, машины, яхты, особняки… Но богатых меньшинство, а большинство у них где? В трущобах, нищете, преступности, болезнях, голоде. Всякому ясно, что первый путь – наш, советский, социалистический, – куда лучше. У нас нет богатых и бедных, у нас все равны. От каждого по способностям, каждому по труду. Для всех бесплатное образование, бесплатное здравоохранение, у всех есть жилье, все сыты, одеты, обуты. Так я говорю, а, Зоя?

– Да, – процедила та сквозь зубы и потянулась за еще одним бутербродом с икрой.

– Нет, папа, не могу с тобой согласиться. – Ольга решительно покачала головой. – Конечно, замечательно, что у нас нет голода и нищеты. Но ведь человек – не животное, ему недостаточно удовлетворения лишь самых примитивных жизненных потребностей. У него есть и высшие потребности – социальная, познавательная, интеллектуальная. Нам хочется читать все книги и смотреть все фильмы, а не только те, которые разрешены цензурой. Хочется без препятствий общаться с коллегами из других стран, и не только из социалистического лагеря, хочется путешествовать по всему миру…