Михаил Юдсон - Лестница на шкаф. Сказка для эмигрантов в трех частях

Званые, кланяясь, возвращались на место и продолжали уминать, выплевывая кости с высосанным мозгом и выкладывая попутно занимательные истории про страну Изхода — как дружно рабами пилили яблоки и груши, возили виноградины в тележках, как строили, надрываясь, Бамбуковый водопровод — прокладывали тоннели в толще… Как камешки носили и клали на плиты по обычаю…

Ил, усмехаясь в уме, припомнил, как уча олухов в гимназии, на уроках хеометрии вычислял объем пирамиды в кубических локтях и был за надсмешки облаян рябой надклассной надзирательницей. «Эх вы, рыбьи головы! — подумал он, окуная дольку яблока в мед, хрустя гусиными шкварками и грамотно разламывая (не режь железом злато) сладкую роскошную халу с маком, этот «хлеб бедности» пархов. — Где вы теперь, чекунды двугрошовые, подстилки шавкающие — и куда взошел я, Стольник…» Он представил Иру и сглотнул слюну.

Ор, ор обеденный! Возопил изрядно днесь! Вокруг многоголосо шумело застолье — говорили уманы одновременно, как на ученьях в ешиве, тараторили, и звуки накладывались, интерферировали, окрашивались винегретно — будто радужка-окрошка хлебалась ушами:

— Слушайте, народ за столом, ничего не бывает по случаю… Все безменно отмерено и ицхаккабутно неотвратимо. Если уронить менору — придет мессия. Побывали у Параона — Моше убрался… По сходной цене… Чистый мезуман!

— Есть Преверховный Парх, кум вакуума, и он — Око! Все, что было и будет, уже провидено Им из века, и не скрыто от Него ничего, в лаг! Воистину, супротив Инварианта не попрешь ужо! Ты ему про теодицею, а он тебя кадуцеем — пшел! Но иллюзия свободы существует… Сопротивление матерьялов!

— Взять хоть Изход — этих доходяг в антителагах буквально же гнал заград-заряд, всепожирающий Огненный Столп — не разбирая званий, невзирая на соляные бунты подсознания — остановиться, о, гля, нудство! — разбить кан стан, достать стаканы, к двум данным Господом строкам найти две заданные — возведи меня в сан понимающих, посади на амброзуру и нектар — сей пиитичный пеммикан кинь на гарнир к перепелам… Эти кости — это мой народ. Доминоиды! Пусто-пусто… Разлечься, вытянуть блаженно ходули, маленько приотдохнуть, чтоб не передохнуть. Сыгрануть в «фараона»… Нет, не положено константно. Не судьба (рефрен — «не хрен») — встать, глядь, к ле-Шему! Шевели клешнями!

— А потому как закон наш древний Галаха — и означает «хождение». Колесо, которое нас изобрело… Парху хорошо в дороге — зуз, зуз, двигайся! Пути благодати! Покинь тихое, мемфисное, без бурь и буч, местечко с его припечками, сабабушками, авдедушками, сусеками-китоврасами — и катись! Два умных, а Третий, счастливец, — путешественник! Крути педали, пока не дали! Туда, где зацветает миндаль!..

— Движенье — все, а цель — плацебо. Собрал на скорую руку манатки (в основном монетки) — и иди, идн, и днем, и дном, и т. д.

— Побросали абрашки горшки, подушки под мышку, смычки в мешок, водочный бочонок для ночевки в корчме — на загорбок… Коньки на валенки… Поскрипели полозьями! Изи-изи! Легкостопно…

— Пошел по миру! Ходяга неподыхающий! С порога в дорогу! Хадж по шпалам! Вечный движидель! Викжель пути! Обходчик!

— Броди, дрожжи! Точу-починяю! Вера — белый оселок разума… Каменные ножи… Ложе из репейника, чаша полыни… Сказка о Хаджи-Жидах… Народ тот еще — сам сон, сам закусон. Неси его!

— Горд он! Замесили Шемы глину на словесном молоке — свет стоит столбом и клином на Изходном Ходоке!

— Книга Агасфирь! И вело нас, как кукол, тащило, а мы только пищали: «Шма-шма» — ползучая цифирь, толпа носителей информации, устное письмо, живая исходящая бумага, пархочастицы бездомные, улиссовы колобки, улиточные килобайты (не зря «байт» — дом на изере) — получили пригоршню текста, дуй до Горы, скачали скрижали и ступай пустыней пересылаться… Из ящика в ящик: exodus, собака.

— Текст: писать «не» раздельно. Всего смысла, что в сей фразе 22 буквы. Плоскомыслие. Табличка. Ниневия клинописная.

— Да еще буквы-то какие дарованы неквадратные — то рейшем скрючит, то вавом сплющит, то шином раздует… Зато пишутся слитно!

— А пархи завсегда воедино, мерзлым катяхом… Очко в очко… Группово… Помните, всем синедрионом драли? Ноги на плечи и — драла! Изход, мотеле!

— Этапы Большого Рывка — стадиальность стад… Пайку-манку урывками, воду через пень-колоду… Правда, горя настоящего не знали, в предгорьях шарились…

— Дерех — их хедер, глина — их Книга, силос — их стилос…

— …и квашни ваши возьмите прежде, нежели они вскиснут, и понесите увязанные в одеждах своих… Вынос теста!

— Беглые игоноши, сброд, сбросивший сбрую, — золотые роты и железные рты, эревравцы… Толки о полку Иго… Кстати, исстари «полк» не толпа с кольями, а — поход…

— Хапанули на дорожку хлебца-насущца и мех воды, супчик в вечно варящий сосуд — супостат — налили, чтоб сохранялся, — и пустились подниматься… Главное — упование!

— А вот я читал, а потом своим умом дошел, что ковчег заветный был источником энергии, компактным термоядерным реактором — то-то они волокли его по кольцевой с упорством термитов, мутируя по дороге…

— Стимул, видать, был…

— Стимул — это бычий пенис, им в Империи пороли рабов за провинности…

— Эко вы, рав Эльдад, страницу загнули! Не туда по Книге скользите! Забыли, что ль, о принципе замкнутости? Налицо вредоносное смещение от грунта нутряного агадического реализма к чужеродному краю излома канона — а там-то обрез… Бойтесь! Во мнимость сползаете! Неравно Лазарь увидит…

— Знаю я вас, рав Шмуэль, вас послушать, так все кругом в га-вне, один вы в тфилине…

— Чувствительно вам благодарен!

— С той поры как придумали финики, иной благодарности не дано… Да и не надо…

— Изойди, нудник. Душа с горошину!

— Пошел ты в берешит с концами!

— Сам иди тяни-читай!

— A-а, заблудились в пустом и тщетном? Не протолкнуться? Щас вострубим!

— Царствие! Память! Трубление!

— С вами, рав Харель, можно по душам разговаривать, только хорошенько гороху накушавшись…

— Надо иметь очень высокую концентрацию паров чеснока — тогда расступятся.

— И как воздвигнется Третий Храм, «трешка», так и разрушится…

— Попран! Предан! Продан!

— …и возникнет за ним последовательно Четвертый, «четвертак»…

— Вдругорядь в окружении бед!

— Опять двадцать пять восемь шесть!

— Не, Четвертому не бывать…

— Поучи коэна масло топить!

— А вот если шойхет на моэля налезет — кто кого сборет? Как вы смотрите, рав Надав?

— Как, как… Да глазом из пирамиды, рав Цион… Изходно.

— Изход неисчерпаем, как электрон, — застываешь мошкой в его янтаре…

— Вышли на секунду — вроде поссать на двор, а сами сидор в зубы, ноги в руки — и давай деру сломя голову!